Модерн и мода на страницах российской прессы
Образцы модных моделей с французской открытки 1900-х годов
ОЛЬГА ЯХНО,
кандидат исторических наук, Институт истории и археологии Уральского отделения РАН
В России следование моде приняло массовый характер в конце XIX века, с началом эпохи модерна. Каковы были механизмы и формы распространения этого явления в контексте мировых трендов?
Мода как форма социальной регуляции — понятие многомерное. Как правило, им обозначают периодическую смену образцов стандартизованного массового поведения. С одной стороны, мода проявляется в телесной репрезентации и в частой смене внешнего вида человека, фасонов одежды и обуви. Сфера её действия распространяется не только на искусство, но и на бытовое и даже экономическое поведение. У моды как социального феномена нет сознательной цели. Она меняется под воздействием многих факторов. В их числе — трансформация материальных условий жизни, социальные сдвиги, появление новых политико-идеологических установок и эстетических представлений, распространение научных знаний, собственная логика развития...
«Жажда обновления» и модные журналы
На индивидуальном уровне мода выражает склонность к новым переживаниям, желание выделиться из общей массы. С другой стороны, мода устанавливает некие общепризнанные образцы, которым стремятся следовать люди независимо от своего социального положения и материального достатка. Её институциональные аспекты подчинены стихийно формирующимся тенденциям социокультурной инновации и массового отбора соперничающих культурных образцов. Внимательный наблюдатель, зная значение различных символов, может по господствующей тенденции моды определить явные и латентные ценности, доминирующие в обществе. При этом стандарты сознательного конструирования модного стиля задаются средствами массовой информации, литературой, кинематографом, изобразительным искусством, образованием, рекламой. Именно они определяют дискурс, одновременно и описывающий сложившиеся практики, и предписывающий нормы поведения человека в различных сферах жизни. Такие установки становятся для широких кругов населения неким императивом.
«ВЕСТНИК МОДЫ». № 35, 1912 ГОД
Отличительной особенностью конца XIX столетия в России было широкое распространение в общественном сознании буржуазных ценностей и норм поведения. Они находили всё большее число сторонников моды в силу появления массового субъекта, готового к корректировке своей культурной идентичности. Местом его сосредоточения были города, поскольку именно в них располагались учебные заведения
Превращение моды в значимый регулятор массового поведения отражало важную особенность общественного сознания того времени: жажду обновления и веру в его реальность.
Наибольшую восприимчивость к новым веяниям демонстрировали представители так называемого городского среднего класса, непосредственно связанного с бурным развитием капиталистического уклада. Для них стремление к комфорту и вещному достатку, следование моде, желание хорошо и со вкусом одеваться было естественным требованием современности.
«Модный курьер». №4, 1899 год
Они также разделяли представления о неограниченных возможностях воспитания и образования в деле формирования человека «современного типа» со свойственным ему стремлением к здоровому образу жизни и рационализации своего досуга.
Важный вклад в распространение подобных взглядов вносила периодическая печать и своими убедительными для читательской аудитории аргументами, и учётом общественного мнения. Обращение к её материалам помогает понять, чем люди руководствовались в своём повседневном поведении, какие модные новации они считали приемлемыми, какие ценности разделяли, с какими идеалами себя идентифицировали, а также позволяет раскрыть отдельные специфические черты городской повседневности эпохи модерна.
«…неотразимое влияние на нравственность»
Наиболее обстоятельно тема моды рассматривалась в специализированных журналах — «Новый русский базар», «Новейшие моды и рукоделие» «Модный свет», «Модный курьер» и других, выходивших значительным тиражом (в совокупности
Жажда модных новостей в России была столь сильна, что многие печатные издания, не имевшие прямого отношения к моде, публиковали информацию о модных новинках — для привлечения подписчиков.
«Женское дело». №15-16, 1910 год
Самыми востребованными были столичные журналы для семейного чтения — «Семьянин», «Женщина», «Хозяйка», «Наша пища», «Женское дело», «Хозяйство и домоводство». Они предназначались для широкого круга рядовых чиновников, мелких предпринимателей, конторских служащих, купцов и ремесленников — людей небогатых и способных не только оценить практичность, но и уловить тон изящества, людей, способных «расцветить и скрасить скромную жизнь». Содержащиеся в них материалы — новости, обзоры, советы, рецепты
Информация и иллюстрации в «Ниве» предназначались для достаточно разноплановой (по возрасту и интересам) семейной аудитории, стиль изложения был лёгким и непринуждённым, без назидательности.
Очевидно, образцом для таких журналов были российские и зарубежные издания, ориентированные на представителей высших классов, освещавшие «красивую жизнь аристократов».
В России таким стал журнал «Столица и усадьба», ориентированный на «распространение таких особых ценностей, которые
На характер этих публикаций большое влияние оказывали идеи, бытовавшие в обществе того времени. Искусство одеваться представлялось как часть единого процесса становления нравственного гражданина, достойного во всех отношениях.
«Портрет княгини Ольги Орловой». Художник Валентин Серов. 1911 год
На рубеже XIX–XX веков стали появляться основополагающие исследования
Особое внимание авторы журнальных публикаций уделяли поиску причин смены моды. Чаще всего тенденции её смены объясняли подражательностью большей части представителей средних и низших классовых слоёв общества представителям аристократии, а также новыми возможностями фабричного производства потребительских товаров. Как отмечалось в журнале «Хозяйка», «в настоящее время новости моды с быстротой молнии распространяются по всему цивилизованному миру, находя себе поклонников среди представителей всех сословий».
«Дама с веером». Художник Виктор Бобров. 1892 год
И в связи с тем, что массовое производство «шаблонного товара» позволяло удовлетворить запросы не только среднего, но и малосостоятельного класса, мода превратилась в критерий оценки уровня экономического и культурного развития страны, а «количество и стоимость изнашиваемого платья, белья, обуви и проч. стали служить мерилом благосостояния и культурности данного народа».
Стремление следовать модным веяниям порождало «красоту для бедных». В одной из заметок журнала «Хозяйка» говорилось, что «страсть к подражанию, стремление низших сословий тянуться вслед за более высшими во всём, что касалось внешнего строя жизни, никогда ранее не были столь широко распространены. Понижение цены на различные товары сделало доступным для масс множество таких вещей, которые в прежнее время составляли привилегию только богатых и знатных».
«Кокотки», «модэнки» и тюрбаны с перьями
Однако во внешнем облике тиражировался скорее идеал богатства и респектабельности, нежели мещанская скромность и простота расчётливости. Всё это требовало от потребителя весьма существенных затрат, которые далеко не всегда вели к желаемому результату.
«Остаётся ещё огромная категория женщин среднего класса, которые
Немалое значение уделялось феномену морального старения вещей. Например, корреспондент журнала «Хозяйка» эту черту описал таким образом: «стремление менять платье, мебель, бельё и т. д. — характерная особенность современного культурного человека. Отсталым считается тот, кто два раза отдаёт в починку свои сапоги, а хозяйка, накапливающая дюжинами в своём бельевом шкапе рубашки и салфетки из толстого прочного полотна, вызывает у фешенебельных дам лишь презрительную улыбку». Такие высказывания способствовали утверждению массовой культуры моды в общественном сознании людей, её носители хорошо усваивали новую информацию, новые реалии жизни и поведенческие практики городской жизни: «Моды, обычаи, популярные песни, особого рода жаргонные словечки, так же как и великие интеллектуальные, общественные и индустриальные движения — всё это зарождается в кипучих жизнью городских центрах».
Образцы модных моделей с французской открытки 1890-х годов
Мода оказалась первым предметом массового потребления: гомогенного, стандартизованного, не признающего национальных границ и диверсифицированного только во времени в связи с регулярными циклами представления сезонных коллекций.
В одном из очерков, опубликованном в «Новом журнале для всех», подробно описан механизм распространения модных новинок. «В салонах, а в особенности на ипподромах бывает “весь Париж” — и тут каждый имеет возможность рассмотреть “живые рекламы”,
Наряду со скáчками, вернисажами и светскими раутами дополнительным источником формирования новых мод был театр. Так, после премьеры балета «Шехеразада» в моду вошли восточные тюрбаны с перьями, яркие и лёгкие ткани, «южный» грим и шаровары. Эти новации оказались настолько популярными, что нашли отклик на страницах периодических изданий.
На модной улице Парижа. «Столица и усадьба». 1914, № 12–13. С. 33
Журнал «Хозяйка» опубликовал обстоятельный этнографический этюд о происхождении одежды и научной критике костюма. В нём автор не только утверждал, что мода логично вытекала из условий образа жизни, и подчёркивал взаимосвязь костюма с физиологией и внешним влиянием других культур, но и делал вывод о том, что управлять модой должна наука, «изменяя некоторые её вредные формы в безвредные... — в тот день, когда каждый последует той моде, которая для него будет наиболее выгодной, мы встретимся не только с большим разнообразием, но с лучшим вкусом, от чего только эстетика выиграет».
Призывы руководствоваться «научным подходом» в оценке модных тенденций сопровождались рекомендациями осознанно выбирать подходящий стиль одежды.
Каждой женщине предлагались советы стать творцом своего собственного гардероба исходя из личных обстоятельств, стремиться к элегантности во всём, избегать мещанского вида, по возможности скрывать недостатки фигуры. Такого рода рекомендации хорошо согласовывались с общей тенденцией развития «дизайна» одежды. Еще до Первой мировой войны кутюрье стали создавать элегантные женские костюмы, которые усовершенствовали женскую фигуру, делая её визуально цельной. Украшения на таких костюмах были минимальными, а сами они были сшиты из традиционных «мужских тканей» — сукон тусклых оттенков.
«Простота и скромность — два главных качества женского костюма,
По утверждению Э. Холландер, эта тенденция «выросла из стремления к элегантности, а не из практических потребностей».
Крем от веснушек и «вырез для пневмонии»
Практичное отношение к моде дополнялось требованием учитывать последние достижения в области гигиены. Активная пропаганда лозунга «Здоровье — это богатство» стимулировала появление большого количества публикаций с рекомендациями по приведению тела к норме. В них, например, обсуждалась важность ухоженного внешнего вида, являвшегося залогом успешного продвижения по социальной лестнице. Наряду с соблюдением простых правил чистоты рекомендовалось целенаправленно заниматься моделированием тела с использованием физических упражнений, массажа, диеты; специально подчёркивалось, что «в настоящее время среди культурных народов тучность не в моде».
«Вестник моды». № 14, 1885 год
Обсуждалась и проблема разумного применения диет: «Всем известно, что в этом вопросе главным образом заинтересованы дамы, которые при первых признаках начинающейся тучности уже готовы на какие угодно жертвы и охотно проделывают всевозможные способы лечения от ожирения, хотя, к сожалению, редко по назначению врача и под его непосредственным наблюдением. Часто, однако, такое лечение проделывается только в косметических целях, даже без требования моды. Нужно сказать правду, что и многие мужчины тоже не всегда равнодушно относятся к изменению внешних форм вследствие отложения излишнего количества в теле».
В журналах стали появляться и заметки на тему борьбы с различными телесными недостатками, на которые незамедлительно отреагировали производители и продавцы «аптекарского товара», предлагавшие свою продукцию.
Наиболее наглядной из них была реклама мыла, различной гигиенической косметики, новых продуктов питания и лекарственных средств.
Так, журнал «Наши дни» рекламировал крем, который «создаёт, поддерживает и возвращает красоту, молодит и делает лицо юношески свежим, уничтожает угри, прыщи, веснушки, морщины, гусиные лапки, вообще очищает лицо, делает кожу гладкой и красивой»; журнал «Екатеринбургская неделя» — борно-тимоловое мыло Г.Ф. Юргенс, уничтожающее «веснушки, загар, жёлтые пятна, прыщи, угри и излишнюю потливость»; журнал «Зауральский край» предлагал «крем “Метаморфоза”, единственно признанный женщинами всего мира. Бесспорно радикально удаляет веснушки, угри, пятна, загар, морщины и другие дефекты лица».
Одновременно обращалось внимание и на отдельные модные новинки, которые могли негативно сказаться на здоровье. «К сожалению, высокие каблуки опять входят в моду. Искусственно вызванное положение ноги вследствие ношения высоких каблуков ведёт ко многим расстройствам здоровья, которые могли бы быть избегаемы». Помимо моды на каблуки, критике подвергались узкие и высокие воротники, корсеты, мягкие боа и меховые воротники, а также длинные шлейфы платьев: «Пыль, подымаемая шлейфами, содержит немало патогенных (болезнетворных) бацилл, которые вместе с пылью попадают в лёгкие прохожих: да и сами обладательницы шлейфов немало глотают этой зловредной уличной пыли, кишащей микроорганизмами и их зародышами, да ещё к тому же принесут её к себе домой!»
Вполне вероятно, людей, привыкших к строгим закрытым нарядам, поразила мода на появившийся в 1913 году треугольный вырез, который врачи сразу же окрестили «вырезом для пневмонии».
Карикатуристы, наблюдая за реальной жизнью, по-своему откликались на актуальные модные тенденции и находили интересные сюжеты. В частности, один из рисунков предлагал использовать гигиенический шлейф на колёсиках (!) для прогулок по улицам. Подпись под картинкой гласила: «Даже самая пикантная дама не поднимет никакой пыли».
Модные тенденции глазами карикатуристов. «Заря жизни». 1910. № 37
Однако предлагавшиеся модные изобретения были не лишены оригинальности и игривости. Например, туфли, в каблук которых были вделаны часы, что заставляло дам принимать пикантные позы. Была обувь и для Золушек: с игольницей вместо брошки на носке туфельки. Не меньшее внимание уделялось многочисленным элегантным дополнениям, которые должны были быть практичными и уместными. Например, в ручке зонтика элегантной дамы появилась модная новинка: в неё поместили «зеркальце, пуховку и пудру или часики, самых миниатюрных размеров».
Авторитетные мнения врачей в отношении женского здоровья не оставались без внимания. В частности, они учитывались создателями корсетов, участвовавшими во Всемирной парижской выставке 1900 года, о чём свидетельствует журнал «Иностранная литература»: «…Можно было наглядно убедиться, чего достигла гигиена и эстетика, соединившиеся вместе для создания нового, вполне безвредного и вместе с тем красивого корсета.
Новая форма корсета выдвинула на первый план несколько заброшенный за последнее время фасон платья “принцесс”».
За здоровьем — в Швейцарию, за развлечениями — в Египет
Распространению представлений о красивом, практичном, гигиеничном и здоровом способствовал ряд факторов. В их числе, например, включение понятия моды в процесс объяснения различных социальных явлений — отношения к врачам, лечению и самолечению. Так, местный корреспондент журнала «Урал» в Екатеринбурге резонно замечал, что «если бы лечение действительно было основано на научных данных, мода не могла бы иметь такое влияние, какое она на самом деле имеет».
ИЛЛЮСТРАЦИЯ ЖУРНАЛА «МОДНЫЙ СВЕТ». № 4, 1912 ГОД
Включение ряда телесных практик в категорию модных способствовало постепенному распространению понятия «здоровый образ жизни» в повседневной жизни. В частности, это проявилось в выборе мест и способов проведения зимнего и летнего отдыха. Так, в сезонном репортаже об отдыхе на Ривьере, опубликованном в журнале «Столица и усадьба», отмечалось снижение популярности этого курорта среди английских, русских и американских туристов. «Вкус жизни на Ривьере опошлился и опустился. В последние годы ездить на Ривьеру перестало быть модно. Ездят только те, у кого там виллы, да заядлые неисправимые игроки». Для поправки здоровья предпочитали ездить в Швейцарию, а за развлечениями — в Египет. Появлялись и привлекательные места в столице. Гостиница «Астория» стала одним из самых модных мест Петрограда.
Управляющий придал
Требования рациональности гигиеничности стали предъявлять и к жилым помещениям. Хотя реалии жизни не всегда их оправдывали. «Нет солнца, нет чистого воздуха, нет ванны, запах из кухни, но мебель “стильная”. Стиль за три копейки, неудобный, ненужный, мешающий». Аналогичной критике подвергались чересчур экстравагантные выходки современных художников и поэтов: «футуристы, эти идиоты, красят физиономии, две артистки в Петербурге встречали новый год в лиловых париках. Зелёные и лиловые парики попробовали носить в Париже с лёгкой руки Бакста и Ансфельда, раскрасивших наш балет. Но это не привилось». Отмечалось и влияние русской культуры на различные стороны европейской жизни.
«До сих пор в Англии и Америке знали русский балет, русскую водку, кнут, слышали о казаке, самоваре. А теперь заинтересовались вдруг русской душой: явился спрос на нашу литературу».
Корреспонденты модных журналов ставили своей целью познакомить общество с актуальными новинками в области не только одежды и аксессуаров, но и столового этикета, а также повседневной жизни. Так,
Модели мужской одежды в журнале и в реальности. Приложение к «Ремесленной газете».
Фото в ателье. Музей истории Екатеринбурга
Модное пальто. «Парижские моды».1912. Зимний сезон
Тема столового этикета продолжается и в последующие годы. В журнале «Дамский мир» встречаем материал о том, что «модным и оригинальным кофейником считается подражание турецкому кувшину. Такой серебряный кофейник очень эффектен и удобен, потому что чашки к нему могут быть какого угодно фарфора. Очень легко получить в России на наших прекрасных фарфоровых заводах имитации всех фарфоров, что будет стоить много дешевле». Автор заметки подчёркивает, что «в новом сезоне ликёров к кофе не подают, только сигары и сигареты, особенно с золочёными мундштуками, указывающими на тонкий вкус наших дам. Сигары также стало модно подавать в ящиках из чёрного стекла с золотыми или серебряными ободками. А уж “ящик” из дымчатого топаза в платиновой оправе может быть изящным подарком».
Распространению европейской моды способствовало появление готового платья. Благодаря невысокой стоимости такая одежда становилась доступной широким слоям общества, а её относительная дешевизна приводила к упрощению моделей, крой становился менее сложным, количество деталей сокращалось. Вместо реальных отрезных деталей использовались накладные или отстроченные. Достижения химии позволили ввести в обиход дешёвую пластмассу вместо дорогостоящего китового уса. Новые анилиновые красители делали шерстяные ткани более яркими. Российские хлопчатобумажные ткани заменили шёлк, что позволило шить недорогую и красочную одежду. А фасоны дорогих пальто и платьев предлагалось скопировать из более дешёвых тканей и мехов.
«Сапог для рабочего класса» и «материи в японско-турецком вкусе»
Всё это способствовало тому, что всякая женщина могла позволить себе «знаки чужого социального слоя», что подчас приводило к скандалам. В разделах «Хроника и происшествия» местных газет стали появляться заметки, подобные следующей: «Постановлением г. уполномоченного по охране Д.И. Шаховского арестована на два месяца кр-ка Ревдинской вол. Антонина Вас. Пузаткина, которая в зале 3 кл. Екатеринбург I 20 декабря, находясь в опьянённом состоянии, вела себя неприлично, ругаясь непристойной бранью на глазах публики и дошла даже до цинизма. Эта особа, одетая “барыней”, оказалась содержательницей известного увеселительного заведения г. Екатеринбурга».
Как правило, для мужчин рекомендовались строгие фасоны сдержанных расцветок. Тем не менее некоторые желающие выделиться этим пренебрегали. Но всё же считалось, что внешний вид «настоящего мужчины» должен подчёркивать сдержанность, порядочность, ответственность, надёжность и респектабельность, то есть соответствовать базовым ценностям буржуазного образа жизни. Наверное, поэтому цветовая крикливость критиковалась как несоответствующая духу времени.
«Красные фраки, показавшиеся одно время на балах в Париже, были не особенно красивым нововведением и при полном освещении и блеске бала неприятно резали взор. Красные костюмы красивы на охоте в зелени лесов, где приходится видеть друг друга издали».
Стремление к яркости время от времени порождало модные вспышки. Так, в начале 1890-х годов покупатели из Сибири стали критически обращать внимание на отделку подошв сапог, произведённых кунгурскими кожевенниками. «Чёрный сапог для рабочего класса. Он не будет носиться в калошах. Подошву ошкуривают и разрисовывают специями, делают блестящей, как зеркало. Но это блеск лишь на один день». Такие настроения способствовали появлению в печатных изданиях советов по части практичного отношения к одежде и создания рационального гардероба. «Хороша только та мода, которая гармонирует не только с телосложением, типом лица и возрастом женщины, но и с окружающей обстановкой. Костюм должен быть не только красив по материалу и покрою, но и приспособлен к нашей грязи, и ветру, и дождю».
Доступность и дешевизна готовых изделий усиливали их привлекательность. Пресса также предлагала модные модели, подтверждая такую тенденцию: «Самое модное, новое, изящное, эффектное и практичное для дам и барышень есть блуза “Кимоно”, сшитая из наилучшей тонкой шерстяной набивной материи
В идеале каждый экземпляр готовой купленной вещи должен был соответствовать высоким стандартам технического совершенства: «Красота таких вещей заключена в самой их способности быть идентичными в своей множественности, в их прекрасной и безупречной машинной обработке и строчке. Новая эстетика, основанная на идеале совершенного сходства, могла заменить прежнюю эстетику индивидуальности и уникальности».
Эти же требования высоких стандартов качества и доступности стали распространяться на совершенно разные аспекты жизни.
Кутюрье и портные: грани взаимодействия
В специальных разделах журналов можно выделить особый тип публикаций, посвящённый новинкам в магазинах или в каталогах для заказа. В них кутюрье наравне с художниками старались донести до читателей новые идеи в конструировании костюма, основанные на последних трендах в развитии искусства. После Всемирной выставки 1889 года в Париже стало очевидным, что на смену историзму, господствовавшему в искусстве на протяжении полувека, приходит стиль модерн.
Реклама корсетов. 1880-е годы
Силуэт модных платьев стал определять корсет, придававший фигуре S-образный изгиб, подчёркиваемый лифом с напуском и юбкой, плотно облегающей бёдра и веером распускающейся к полу. В этом силуэте выражался эстетический идеал стиля модерн с его тяготением к волнистым формам и текучим линиям. Платья шили из мягких струящихся тканей пастельных тонов. Часто использовали принцип многослойности: шифон, газ и тюль поверх атласа или парчи приглушали блеск тканей, заставляя их мерцать в зависимости от освещения, создавая особый декоративный эффект. Корсеты нередко лишь усложняли эту задачу.
Так решалась проблема учёта особенностей фигуры, которая, как утверждалось, «требовала особого покроя одежды, капризных прихотливых складок, небрежной грации в разбросанных бантах, цветах, кружевах.
Артисты, одевающие современных модниц, хорошо изучили эту капризную фигуру и умеют сделать её чудом женской красоты и изящества. Современные модные платья требуют больших денег и стоят дорого. Одеться просто и изящно, не тратя на себя лишних денег — вот доказательство прирождённого ума и вкуса женщины».
Ориентация на оригинальность не отрицала функциональности и гигиеничности при конструировании одежды. Так появился демократичный женский костюм, получивший широкое распространение в XX веке.
И европейские, и русские деятели искусств были единодушны в необходимости позитивной переработки наследия прошлого. Они предлагали искать идеал в костюме эпохи Античности или в национальной одежде своего времени. А чтобы это получилось оригинально, настаивали на привлечении к созданию модных костюмов не только портных, но и профессиональных художников. Наибольшей известности в этой области добился Лев Бакст, творчество которого ознаменовало целую эпоху в развитии вкуса и моды.
Этому способствовали не только «Русские сезоны», но и издание журнала «Аполлон». В его первом номере за 1909 год было опубликовано программное заявление участников объединения. Одни его авторы высказывали взгляды людей искусства, богемы и объявляли своей задачей привнести красоту искусства в повседневную жизнь: «Как создать постоянный жизненный гимн: плясовой ритм жизни, пластику всех людских действий? Это ли пожелание не смешно в наши дни, порабощённые уродством, рассудочными эпидемиями, машинной техникой, в дни систематичного обезображивания природы и мрачной понурости, вызванной борьбой за существование? Это ли не смешно при наших костюмах, наших улицах, громыхающих и затемнённых суетными проволоками; это ли не смешно при всей распущенности и всей жестокости наших нравов? Нужны не только красивые праздники, но и красивые будни. Вся пластика повседневности должна обновиться и озариться».
Другие авторы выступали за изменение понурой и жестокой действительности. Главным виновником столь печальной картины назывались буржуазные стереотипы, которые новые художники «обливали презрением и относились к ним с горделивым сознанием своей утончённости».
«Наслаждение одеждой» и «доморощенный дендизм»
С середины первого десятилетия XX века наступает новый этап развития костюма. Более стройным становится силуэт, происходит постепенный отказ от корсета, стягивающего и деформирующего фигуру.
Новые веяния городской моды. ГАСО. Музей истории Екатеринбурга
Изменения в формах и тональности костюмов были связаны с именем влиятельнейшего парижского модельера Поля Пуаре (1879–1944). Однако его противники считали новый костюм унижающим и деморализующим. «Броские цвета, силуэт с акцентом на ногах, странные варварские украшения (например, браслеты рабынь), отсутствие корсета якобы свидетельствовали об опасном наслаждении одеждой». Но такие модели могли выбрать женщины любого возраста и любого типа фигуры, чему способствовал силуэт перетекающей капли, подчёркнутый струящейся фактурой материала. Это обусловило широкую популярность моделей нового типа, несмотря на то, что в реальной жизни всё же чаще встречался более рациональный вид одежды, с типичным для модерна едва намеченным силуэтом и плавной линией, соответствующей естественным контурам фигуры.
Скетчи. На улицах Екатеринбурга. Из альбома М.И. Тихачек. См.: Екатеринбург в лицах. Свердловск, 1883 год
Скетчи. На улицах Екатеринбурга. Из альбома М.И. Тихачек. См.: Екатеринбург в лицах. Свердловск, 1883 год
Специальные разделы в журналах давали дамам и господам практичные рекомендации и подробные советы, соответствующие новым тенденциям. На первое место ставились элегантность и изящество.
Утверждалось, что дамы, руководствуясь журнальными советами, «с первого взгляда сумеют отличить действительно элегантного мужчину, про которого наши друзья-англичане не без основания говорят: “человек, который умеет носить то, что нужно, в любой момент”».
Явление дендизма, оказавшее влияние на высший свет Европы, описывалось как «состояние духа, манера, исключительно сотканная из нюансов, процветающая исключительно среди утончённого, вполне цивилизованного и несколько пресыщенного общества. В нём ко всему относятся с лёгкой иронией, и где нравственность — только известная форма вежливости, а лицемерие — дань порока добродетели».
Нередко в журналах появлялись нелестные оценки современного состояния моды. «Кто у нас может учить изяществу, чувству меры, кто может служить примером утончённости и хорошего тона? Наши доморощенные денди держатся и одеваются порою как щеголи чёрной республики Либерия. Впрочем, о мужской элегантности не может быть и речи: ведь две трети мужского населения России носят мундир и ходят в форменных фуражках».
Подобные рассуждения дополнялись требованиями объединить красоту и пользу, удовольствие и нравственность, с акцентом не на популяризации экстравагантных новинок, а на том, как, сохраняя время и средства, выглядеть добропорядочным героем своего времени.
«Большинство моделей в Париже изобретаются и изготовляются для американок. Может быть, поэтому нынешние моды отличаются некоторою экстравагантностью или, точнее, неумеренностью».
Сатирическая критика излишеств в одежде. «Заря жизни». № 24, 1910 год
С началом Первой мировой войны на страницах женских журналов развернулось обсуждение животрепещущей темы: как женщины могут помочь своим странам. В частности, предлагалось ограничиваться только самыми простыми тканями и фасонами: «Тёмным пятном лежит на женском силуэте рабское чувство перед могучим и властным законом моды». Какой-то немецкий генерал обратился к соотечественницам с требованием меньшей расточительности и большего патриотизма в одежде, избавиться от зависимости от парижских портных и уменьшить расход ткани.
Однако англичанки с присущим им здравым смыслом решили, что «монашеское поведение» ни к чему хорошему не приведёт. Их увлечение шитьём белья для раненых приняло несколько своеобразные формы. «Никто не проиграл от того, что богатые женщины продолжают вести прежний образ жизни — делают визиты, ездят по магазинам, устраивают благотворительные развлечения. А выиграли раненые, получившие хорошо сшитое бельё, и бедные швеи, нашедшие новый заработок».
В то же время в заметках о новинках в одежде сезона 1915 года отмечалось, что «новая мода является отрезвлением после долгих лет изнеженности и даже распущенности». Элегантным дамам Европы рекомендовали быть более скромными в выборе своих нарядов, отдавать предпочтение сдержанным тонам. Америка же могла себе позволить поддерживать спрос на пелерины из русского меха. «Туда, в эти счастливые мирные страны, шлют для весёлых балов и вечеров много лёгких туалетов, как слабое отражение наших тяжёлых испытаний, или наоборот, самых резких, ярких сочетаний, странных для нас, но не лишённых эффектности, особенно при ярком вечернем освещении».
Впрочем, многие корреспонденты, писавшие для изданий высшего света, продолжали негодовать: «Почему раз придуманное и сделанное красивое нужно тотчас менять? Кому это нужно? Прежде всего, портным и фабрикантам. Всех остальных мода тяготит. Но трудно сказать, что исчезнет раньше на нашей планете: мода, милитаризм или религия».
«Костюмный ландшафт» и возможность выбора
Таким обобщениям было свойственно явное упрощение. Под влиянием моды модерна к началу XX века российский костюмный ландшафт, отражая растущую сложность российского общества, стал гораздо сложнее. Благодаря моде стирались внешние сословные различия, уже подвергшиеся изменениям в связи с наблюдавшимися
Становилось труднее по внешнему виду определить, к какому общественному слою принадлежит человек. Но при этом мода позволила новым социальным группам — таким как буржуазия и рабочий класс — обновить свой облик. В конечном счёте это ускоряло трансформацию традиционного аграрного общества в общество индустриальное.
Для выходцев из крестьян город представлялся пространством безграничных возможностей. Его праздничная суета и яркость создавали иллюзию сытого довольства, места, в котором отсутствует прямое принуждение.
Динамизм городской жизни способствовал распространению щегольской культуры, в том числе и за счёт недорогих печатных изданий и кино.
Такой «творческий беспорядок» служил определённой компенсацией для всего общества, но особенно — для его женской части. Продавщицы, модистки, телеграфные и телефонные барышни, машинистки и стенографистки всё более тратили деньги на романы, журналы и дешёвые развлечения…
Важно отметить, что в российском обществе того времени (даже в крупных городах), стремление следовать моде было лишь тенденцией. Во многих случаях заимствование новинок было поверхностным и принципиально не меняло сути жизненного уклада. Подобная ситуация свидетельствовала о сложности восприятия новых веяний, создавала предпосылки столкновения в повседневной жизни людей с разными культурными ценностями. Перемены в обществе, провозглашённые под знамёнами рационализма, просветительства, демократизма, ориентации на западный прагматизм и деловитость, сталкивались с их российским воплощением.
Модная коллизия. «Заря жизни». № 24, 1910 год
* * *
И всё же отсутствие жёсткой регламентации в следовании стереотипам давало человеку возможность индивидуального выбора. Сделать его было непросто: требовались определённые знания, раскованность мышления, хотя бы минимум вкуса, прививавшегося с детства. У человека традиционного общества такие качества, как правило, минимальны. Поэтому постоянная смена модных новинок вызывает у него только раздражение. Неслучайно после Великой российской революции 1917 года отказ от «буржуазной» моды стал способом достичь психологического равновесия. Отсюда — вера в стабильный и свободный от моды традиционный образ жизни, залог комфортного социального и личного бытия, высший уровень эстетических достижений.
