Россия: возвращение украденных смыслов*

«Самопожертвование русских — в чём причина?»

Начиная с осени 1941 года характер, направленность и содержание западных публикаций о Советском Союзе кардинально изменились. В печати США и Великобритании в полной мере нашли своё, причём весьма точное отражение и всенародный подвиг, не имевший аналогов в истории человечества, и многие важные процессы, происходившие в годы войны в советском государстве и обществе.
Ожесточённая и самоотверженная борьба с немецко-фашистским захватчиком на фронте и не менее самоотверженный всенародный трудовой подъём в советском тылу ещё до конца 1941 года привели к перевороту в сознании большинства зарубежных политических и военных обозревателей

Поиск ответа на вопрос об истоках и природе героического подвига советского народа стал одной из ключевых тем серьёзной западной журналистики на всем протяжении Второй мировой войны.

Заседание Московской конференции 30 сентября 1941 года. Слева направо сидят: лорд Бивербрук, В. Молотов, А. Гарриман. РГАСПИ

В те самые дни, когда А. Гарриман, находясь вместе с лордом Бивербруком с миссией в Москве¹, по его собственным словам, пришёл к пониманию того, сколь неверными оказались прежде бытовавшие в США представления о Советской России, лондонская «Таймс» вышла со статьей под заголовком «Самопожертвование русских — в чём причина?». Британский обозреватель ставил в ней ряд вопросов: «Что заставляет русских сражаться именно так? Почему, в отличие от других европейских народов, они готовы жертвовать своим имуществом, сжигать собственные дома и леса в отчаянной попытке остановить захватчика?.. Русские сражаются и массово погибают, теряют территории и военную технику, но всё равно продолжают сражаться. Когда и где это закончится?» Примерно тогда, осенью 1941-го, в редакционной статье главного печатного органа национал-социалистов Германии «Фёлькишер беобахтер» появится фраза: «Русские дерутся с такой особой энергией, какую германская армия не встречала ещё до сих пор ни у одного противника».
В своей публикации обозреватель «Таймс» задавался вопросом: «Можно ли представить себе англичан, сжигающих Кентербери или здание парламента?» И отвечал на свой же вопрос: «Да, они будут сражаться за них до тех пор, пока они не превратятся в руины; но поджигать или разрушать их только для того, чтобы помешать врагу или лишить его возможности владеть ими, они никогда не станут».
Поиск ответа на вопрос об истоках героической и самоотверженной борьбы нашего народа против нацистской Германии превратит осень 1941 года в тот переломный момент, когда со страниц западных газет исчезнет прежний образ лишённого исторических корней нового советского человека, не помнящего собственного родства, однако взявшегося за строительство соответствующего постулатам марксистско-ленинской идеологии «нового мира». Его место займёт русский солдат, работающая в несколько смен на заводе русская женщина, русский народ с его неискоренимой верой в Бога и, конечно же, многонациональная русская армия.

«Подвиг младшего лейтенанта Николая Шевлякова». Художник Алексей Семенов. 1985 год

В статьях западных журналистов появится большое число отсылок к классикам русской литературы, прежде всего к Л.Н. Толстому, а все недавние марксистско-ленинские классовые и космополитические установки будут вынесены за пределы дискурса. Советская Россия в американской и английской печати, равно как и в сознании западного общества, вернёт себе роль даже не правопреемника, а самóй, хотя и изменившейся в лучшую, более демократичную сторону, прежней, доревoлюционной России, той страны, которая недавно считалась уничтоженной революцией большевиков.
Даже наиболее консервативная часть американского общества поддержала Советский Союз, впрочем, с некоторой оговоркой, озвученной в октябре 1942 года в газете «Чикаго дэйли трибьюн»: «Не надо путать героизм русского народа с истинным ликом коммунизма». И с этим утверждением сложно не согласиться.
В ноябре 1941 года обозреватель газеты «Нью-Йорк таймс», один из самых талантливых американских журналистов Отто Толишус в статье «Роль морального духа на войне» напишет: «Ключ к стойкости русских скрыт в самой русской душе, которая может вспыхнуть всепоглощающей яростью или погрузиться сама в мрачную задумчивость, которая при этом всегда будет оставаться необыкновенно ранима и скрывать в своих глубинах чувство вины. Эти качества превращают русского человека в фаталиста, которого не способны сломить ни пытки, ни смерть, который будет до конца признавать лишь две ценности — свою религию и свою Родину»².

«Мистическая сила любви к родной земле»

Многие из тех журналистов, которые пытались дать историко-философскую оценку происходившему тогда в Советском Союзе, обращали своё внимание на глубокое и очень сильное религиозное чувство, свойственное русскому человеку. Сквозь их публикации красной нитью проходила мысль о том, что религиозное возрождение в Советском Союзе не может быть связано ни с позицией Сталина, ни тем паче с внешнеполитическим давлением на советского лидера.

Консервативные американские журналисты были убеждены, что в годины невыразимо тяжёлых испытаний и скорбей русский человек по природе своей не мог не обратиться с молитвой к Богу, не мог не прийти в храм.

Свидетельством этому может служить уже то, что Союз воинствующих безбожников, будучи официально ликвидированным лишь в 1947 году, уже через неделю после начала войны свернул всю свою деятельность.
Рупор американского непримиримо консервативного Среднего Запада — газета «Чикаго дэйли трибьюн» — в октябре 1942 года напишет: «Русский народ, упорный и терпеливый, продолжает хранить верность своей религии, несмотря на постоянное запугивание. Так же, как и святые люди в прошлом, русские рисковали жизнью для того, чтобы удовлетворить свои религиозные потребности, и диктаторы-безбожники наконец поняли, что имеют дело с несокрушимой силой духа и сопротивления».
Через два месяца после этой публикации, за восемь месяцев до встречи И.В. Сталина с православными иерархами, которая якобы положила начало религиозного «ренессанса» в СССР, на страницах литературного еженедельника «Кольерс» в статье «Вечерни в Москве» появится необыкновенно глубокое описание службы, проходившей в одном из московских храмов: «В этом старинном русском храме присутствовала тень “антихриста Гитлера”, и, как и много раз прежде в тысячелетней истории России, люди плакали и молились о том, чтобы захватчик, будь то татарский хан, или Наполеон, или Гитлер, был побеждён и уничтожен, а земля вновь стала свободной. И в их глазах — у одних полных слёз, у других сухих, но красных от долгих рыданий, у третьих сияющих отвагой — я снова видела ту безграничную любовь к России, которую сейчас можно найти повсюду».

Мистическую силу любви к родной земле, неотделимой от души русского народа, его православной веры, видели и пытались объяснить в своих публикациях очень многие западные журналисты.

«Трудные метры Сталинграда». Художник Алексей Прокопенко. 1980-е годы. Городищенский историко-краеведческий музей имени Г.С. Шаповаловой

В статье «Символизм Сталинграда», вышедшей в «Таймс» в октябре 1942 года, говорилось: «Объяснить или проанализировать боевой дух русских пытались много раз. Это невозможно сделать одной фразой… В прошлом народ был словно зачарован тайной силы и просторов России; он обитал на бескрайней равнине, бывшей миром в себе, который не менялся на протяжении жизни многих поколений, как бы не замечая человеческой деятельности; таинственность и устойчивость всего этого убеждали их в мимолётности одной человеческой жизни. Россия будет жить, что бы ни произошло лично с ними». С этими словами перекликается яркий и образный портрет маршала С.К. Тимошенко, русского военачальника родом из крестьян, в статье «Крестьянин и его земля», вышедшей в еженедельнике «Тайм». «На фоне офицерской фуражки и кителя с маршальской звездой и орденами бросается в глаза его, как и прежде, совершенно крестьянское лицо. Грубоватое, широкоскулое и задумчивое, жестокое и доброе одновременно, это лицо Советской России и Красной армии. В чертах лица, в душе и жизненной истории Тимошенко слились воедино все те качества, благодаря которым Советской России в этой войне будет суждено выстоять или погибнуть. Он водрузил ненависть на свои знамена».

«Таков русский способ побеждать в войне»

Намного позже, возможно, самый русский из всех советских поэтов второй половины ХХ века, бард Александр Башлачёв, скажет: «Ненависть — это просто оскорблённая любовь». И эта оскорблённая немецкими захватчиками любовь русского человека к Родине, неотделимая от его веры в Бога, оказалась настолько сильна, что приводила в замешательство множество западных журналистов, и не только журналистов.

Судя по тому, что писали едва ли не все иностранные наблюдатели, русский человек в духовном подъёме своей священной войны обретал силы, выходящие за пределы привычных представлений о человеческих возможностях.

В середине декабря 1943 года еженедельник «Тайм» в статье «Раненые спят с оружием» привёл ряд высказываний главного хирурга американской армии на европейском театре военных действий Эллиотта Катлера, вернувшегося из Советского Союза. В русских госпиталях его поразило то, что многие из находившихся на излечении имели на гимнастёрках по восемь полосок о тяжёлом ранении, но с нетерпением ожидали возвращения на фронт. «Сомневаюсь, — рассуждал Катлер, — что нервная система англосакса способна выдержать возвращение в окопы после восьми тяжёлых ранений подряд. Но таков русский способ побеждать в войне, и он им нравится».

«Подвиг Гвардейцев Панфиловцев». Художник Владимир Памфилов. 1950-1960-е годы

В статье американского корреспондента Негли Фарсона русские в тылу вручную разгружают неподъёмное, по мнению журналиста, военное оборудование, доставленное арктическими конвоями, а после этого вручную двигают железнодорожные вагоны с ним. Красноармейцы в редакционном очерке еженедельника «Тайм» много ночей подряд в кромешной темноте, стоя по плечи в ледяной воде среди плывущих кусков льда, возводят мостовую переправу, выполняя задачу, которая находится за гранью физических возможностей обычного человека.

Народная война — это страшная война, возможно, самая жестокая из всех возможных войн. Еженедельник «Кольерс» в ноябрьском номере 1942 года, в статье «Бесстрашные женщины России», приводит трогательный и, казалось бы, полностью противоречащий этому утверждению портрет юной советской партизанки: «В униформе цвета хаки, с лихо сдвинутой набок шапкой-ушанкой на белокурых волосах, она была похожа на маленькую девочку, изображавшую взрослую женщину. У неё было круглое лицо, румяные щёки, ярко-голубые и подетски искренние глаза. Приглядевшись повнимательнее, я заметила, что её правая рука забинтована. На её гимнастёрке виднелась маленькая красная полоска, свидетельствовавшая о том, что она была ранена и награждена орденом Красного Знамени»³.

«Допрос партизанки». Художник Алексей Вавилин. 1942 год. Саратовский областной музей краеведения

В центре внимания западной печати был и выходящий за грани традиционного понимания человеческих возможностей трудовой подвиг советского народа.

Газета «Дэйли Бостон глоуб», к примеру, в сентябре 1942 года напишет: «Они ведут свою невидимую войну, невоспетые герои и героини. Миллионы и миллионы советских рабочих трудятся во имя победы, и среди них сотни тысяч женщин, чьи мужья сражаются на фронте. Эти русские мужчины и женщины трудятся гораздо тяжелее американских рабочих. Многие из них выполняют планы производства продукции, вдвое, втрое или вчетверо превышающие и без того высокие довоенные квоты, при этом получая лишь малую часть еды и денежного довольствия, достающихся американским труженикам без особых усилий».

На западного человека производила впечатление не только самоотверженность трудящихся, но и необыкновенная эффективность труда.

Особенно сильно журналистов поражала скорость эвакуации предприятий и запуска на них производства. В декабре 1941 года в статье еженедельника «Тайм» под названием «Великий поход» это описано так: «Новая Россия с каждым днём становится всё сильнее. Две недели назад иностранных корреспондентов отвезли на завод вблизи Урала. В июне, когда началась война, это была относительно непримечательная фабрика, производившая несколько видов самых примитивных машин. 3-го августа закрылся завод в Ленинграде. Оборудование демонтировали, погрузили на платформы и отправили на восток вместе с большинством квалифицированных рабочих и руководителей производства. По прибытии оборудование немедленно установили. Неквалифицированные рабочие были приняты на работу на месте. Уже 25-го августа новый завод выпустил первую продукцию».
Автора этой статьи поразило и другое: «Американские наблюдатели, воспитанные на легендах о российской безалаберности, в этой войне почти не нашли её следов. Советскому чиновнику, планирующему эвакуацию завода, не нужно беспокоиться о штатном расписании. Ему не нужно заключать соглашения с железнодорожными компаниями. Его не волнует трудовое законодательство и профсоюзы. Он запрашивает необходимое количество работников и железнодорожных составов и приступает к работе».

Подвиг как часть цивилизационной идентичности

Через год-другой спецпредставитель Рузвельта У. Уилки, находясь в Москве, напишет в своей статье для еженедельника «Лайф»: «Мне не терпится вернуться в Америку, чтобы поведать там обо всём, что мне довелось здесь увидеть, о том, какую воистину великую борьбу ведёт Россия на фронте и в тылу, и о том неизгладимом впечатлении, которое произвёл на меня труд женщин на заводах, в больницах, в сельском хозяйстве и на транспорте».

На большинство иностранцев, оказывавшихся в Советском Союзе в годы войны, самое сильное, порой обескураживающее впечатление производила роль, которую играли женщины на фронте и в народном хозяйстве.

В связи с призывом на фронт большинства мужчин женщины составляли более 65% всех работающих в промышленности, более 70% работающих в сельском хозяйстве, а в некоторых колхозах до 95–100%. К примеру, даже пожарная охрана, которая не допустила в подвергавшихся бомбёжкам советских городах стихийных пожаров, подобных тем, которые имели место в Лондоне, Гамбурге или Дрездене, также в значительной степени была укомплектована женщинами.
Еженедельник «Кольерс» в ноябре 1942 года в статье «Бесстрашные женщины России» писал: «Женщины России не знают страха. Плечом к плечу с мужчинами они сражаются за свои дома в городах и сёлах. Они готовы отдать все свои силы на борьбу с врагом. Миллионы женщин России доказали свою силу, выносливость, презрение к смерти и волю к последней решительной победе»⁴. В статье еженедельника «Сатердей ивнинг пост», вышедшей под заголовком «Вот он, народ России» в декабре того же года, можно найти такие слова: «Их можно увидеть повсюду: они кондукторы трамваев, служащие метро, машинисты, водители грузовиков, механики и машинисты локомотивов и пожарные, капитаны пароходов и матросы, члены дорожно-ремонтных бригад, инженеры и шахтёры. Русские женщины — единственные в мире, которым удаётся носить форму с видом совершенной естественности».

«Медсестра на поле танкового боя». Цветная линогравюра Валентина Новиченко. 1950-1960-е годы. Свердловский областной музей истории медицины

Советские женщины не только выполняли всю мужскую работу в тылу, но и сражались на фронте наравне с мужчинами. Ничего подобного не было ни в одной из армий стран-союзниц, и это не могло не вызывать восхищения западных журналистов. Так, 21 октября 1942 года корреспондент «Чикаго дэйли ньюз» Лиланд Стоу в одном из своих очерков из серии «С Красной армией на Ржевском фронте» напишет: «На любом участке фронта вы найдёте молодых русских девушек в военной форме. Обычно им от 18 до 24 лет. Это крепкие, спортивные молодые женщины. И они ничуть не уступают в храбрости, решительности и скромности простому русскому солдату, выполняющему свой долг без ропота и лишних вопросов. Они гордятся своими должностями в Красной армии и, похоже, даже расцветают от суровой жизни на открытом воздухе, тяжёлой работы и опасностей. Такого цвета лица нет ни у кого в мире». Можно ли считать уместным, прочитав этот абзац, утверждение о том, что «у в войны не женское лицо»? Наверное, лишь отчасти.

Западные журналисты неоднократно отмечали удивительную свойственную русскому народу черту — способность испытывать светлые чувства от творчества и саморазвития даже во времена самых тяжёлых испытаний.

Так, обозреватель газеты «Нью-Йорк таймс» С.Л. Сульцбергер в статье «Отчёт о России и русских» от 29 марта 1942 года отметит: «Одно из моих первых впечатлений состояло в том, что, кроме Советов, пока ещё никто на стороне союзников не создал хороших военных песен». Автор вышедшей в «Таймс» 22 февраля 1943 года статьи «Человек, который служит в Красной армии» даёт достаточно интересную характеристику русского солдата тогдашней эпохи: «Его жажда знаний неукротима: многие даже в бой идут с учебником в кармане. У него хороший вкус. В Красной армии это не новость. Удивительные эмоции испытываешь, сидя в московском театре в компании солдат на побывке, пришедших посмотреть на сказочную красоту “Лебединого озера” Чайковского».
Ярким и показательным в этом контексте станет и описание жизни Москвы середины декабря 1941 года, сделанное корреспондентом «Ассошиэйтед пресс» Г. Кессиди в дни, когда под натиском контрнаступления советских войск командование вермахта приняло решение об отходе в направлении Ржева и смертельная угроза, нависавшая над столицей, ослабла. Американский репортёр писал: «Сегодня толпа прогуливающегося народа наводнила и раскинувшийся под стенами Кремля Александровский сад, и улицу Горького, и Арбат. Кавалеристы в высоких папахах и своих синих шинелях, сверкая саблями, болтали с хорошенькими девушками в цветных шалях, накинутых поверх меховых шубок. На улицах играло, я полагаю, несколько сотен тысяч детей. Во флигеле разрушенного Большого театра утром давали балет “Конёк-Горбунок”».

***

Разумеется, всё приведённое выше — лишь малая часть того, что писали о Советском Союзе в годы войны британские и американские корреспонденты. Даже будучи собранными вместе, все западные публикации о сражающейся России выглядят лишь зарисовками, отражающими некоторые грани не имеющего аналога в истории человечества народного подвига. Подвига, ставшего неотъемлемой частью цивилизационной идентичности русского народа и определившего ход мировой истории.
Тем не менее эти публикации очень важны в наши дни. Единожды изменив образ нашей страны в сознании западной аудитории, они и в наши дни способны развеять пелену мифов и откровенных фальсификаций, при помощи которой противники России пытаются дискредитировать её историю в такой её сакральной части, как Победа в Великой Отечественной войне.