«Страшный суд»

Опричнина стала одним из наиболее драматичных периодов русской истории. Невиданный прежде на Руси размах репрессий поразил воображение как современников, так и последующих историков. В научной литературе до сих пор нет единого мнения о политическом смысле и результатах опричной политики.

Политический переворот?

3 декабря 1564 года царь Иван с семьёй и большой вооружённой свитой, забрав с собой свою казну, неожиданно для подданных выехал из Москвы и в конце концов обосновался в хорошо укреплённой Александровой слободе, расположенной в 100 километрах к северо-востоку от столицы.
3 января 1565 года царский гонец привёз в Москву две грамоты. В первой царь обвинял бояр, дворян и приказных людей в уклонении от ратной службы, расхищении казны; гневался он и на духовенство, которое якобы покрывало недостойные дела служилых людей, и в заключение заявил о своём отказе от власти. Во второй грамоте, направленной к простым жителям столицы, Иван объявлял, что «никакого гнева на них (горожан) у него нет».

Прочитанные перед народом царские послания вызвали в Москве широкие волнения. В Слободу двинулась делегация бояр и представителей духовенства с изъявлением покорности и просьбой к царю вернуться в столицу. После проведённых переговоров царь дал согласие остаться на престоле, но при этом выговорил себе важное условие: по своему усмотрению вершить суд и расправу над «изменниками», то есть, по сути, над всеми неугодными лицами. Духовенство фактически лишалось своего традиционного права ходатайства за опальных, узаконивалась практика заочного осуждения обвиняемых и вообще внесудебных форм расправы над лицами, подозреваемыми в изменах, и над членами их семей. В указе об опричнине Иван IV заранее оговорил невозможность индивидуального и коллективного заступничества за жертв и неотвратимость конфискаций их вотчин¹ . Для обеспечения чрезвычайных полномочий в стране царь объявил о своём решении учредить особый политический режим — опричнину, что, по существу, означало политический переворот.

Со времён С. М. Соловьёва в российской историографии утвердился взгляд на опричнину как на борьбу «государственных» и «антигосударственных» тенденций. Носителями последней тенденции выступали удельные князья и крупные бояре, преимущественно бояре княжеского происхождения. Концепция опричнины как борьбы государственной власти против могущественной княжеско-боярской знати представлена в работах С. Ф. Платонова².

Взгляд на опричнину как на борьбу центральной самодержавной власти, опиравшейся на «прогрессивное» дворянство против «реакционного» боярства, был в целом характерен для советской историографии 30–50-х годов³, но не был принят С. Б. Веселовским, а в 60-х стал подвергаться критике и другими историками⁴. По Веселовскому, террор ударил по всем социальным стратам, а сама опричнина трактовалась как архаичный институт, копировавший уделы князей и другие государственные институты земщины.

В. Б. Кобрин оспорил представления о княжеско-боярской знати как о слое могущественной земельной аристократии, способной экономически и политически противостоять монархической власти⁵. А. А. Зимин высказал мнение, что опричнина была нацелена против таких пережитков феодальной раздробленности, как остатки уделов и новгородских «вольностей», а также против независимости и экономического могущества церкви⁶. Эта точка зрения встретила возражения со стороны Р. Г. Скрынникова, показавшего, что наиболее тяжёлый удар опричнина нанесла крупным вотчинам и княжескому землевладению⁷.

МОСКОВСКОЕ ПОСОЛЬСТВО В АЛЕКСАНДРОВУ СЛОБОДУ В 1565 ГОДУ.
С РИСУНКА ПЕТРА ЦЕЛЕБРОВСКОГО. КОНЕЦ XIX — НАЧАЛО XX ВЕКОВ

Итак, мы не видим ни в княжеско-боярской знати, ни в остатках уделов, ни в церкви, ни в «мятежном» Новгороде тех мощных антицентрализаторских сил, против которых Иван IV должен был с неизбежностью вести борьбу во имя централизации государства. Вопреки традиционному мнению, борьба велась не столько между сторонниками и противниками централизации страны, сколько по вопросу о различных путях и методах самой централизации. Утверждавшееся на Руси самодержавие с его претензиями на безраздельную власть в государстве неизбежно должно было вступить в столкновение со всеми силами, которые могли реально и потенциально её ограничить. Учреждая опричнину, царь Иван стремился избавиться от традиционной опеки со стороны Боярской думы и высшего духовенства. Но корни опричного конфликта лежали глубже. Царь видел опасность возможного ограничения самодержавия со стороны не только элиты, но и более широких слоёв, получивших в результате реформ середины XVI века широкие права сословного самоуправления⁸.

«Государство в государстве»?

РОССИЯ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XVI В. ТЕРРИТОРИЯ ОПРИЧНИНЫ. ЦИТ. ПО: НАЦИОНАЛЬНЫЙ АТЛАС РОССИИ. В 4 ТОМАХ. Т. 4. ИСТОРИЯ. КУЛЬТУРА. М., 2008 ГОД

По возвращении царя в Москву в начале февраля 1565 года был обнародован указ об опричнине. Подлинный текст указа не сохранился, но его содержание обстоятельно передано в летописи⁹. Согласно указу, территория страны подлежала разделению на две части: опричнину, своеобразный государев «удел», и земщину, остальную часть страны.

Для обеспечения хозяйственных потребностей опричнины в состав её территории были включены богатые города и уезды: Двина, Каргополь, Вага, Великий Устюг, Вологда, Галич с пригородами, Юрьевец Поволжский, Балахна, Старая Русса, ряд дворцовых волостей в Подмосковье и других уездах. Указ об опричнине 1565 года предусматривал выделение особых территорий, на которых должны были располагаться земельные владения царских слуг-опричников. Преимущественно это были уезды, занимавшие важное стратегическое положение на западных и юго-западных подступах к столице, близкие к границе. Там господствовала поместная форма землевладения, а помещиками были лица, перемещённые сюда в недавнем прошлом из самых различных районов государства. Не имевшие традиционных корпоративных связей, дворяне-помещики этих уездов находились в зависимости от государственной власти, и не случайно именно на них правительство Ивана IV обратило внимание при формировании отряда опричников.

Из центральных районов страны, где было традиционно развито вотчинное землевладение, в состав первоначальной территории опричнины был включён лишь Суздальский уезд с Шуей — родовое гнездо князей Шуйских и других потомков Суздальско-Нижегородского княжеского дома. В опричнину была включена часть территории Москвы (районы Арбата, Знаменки, Воздвиженки, Чертольской улицы), где разрешалось селиться лишь опричникам, земские же дворяне выводились со своих дворов. Центром опричнины, её своеобразной столицей стала Александрова слобода, приобретшая к началу 1568 года статус города («града»)¹⁰.

Вся остальная территория страны («земщина») передавалась под управление земской Боярской думы. Указ об опричнине предписывал боярам докладывать о всех важнейших делах лично государю. Для содержания опричнины царь возложил на земщину налог в 100 тысяч рублей — огромную по тем временам сумму. В опричную казну должны были переходить земли и имущество, конфискованные у казнённых или попавших в опалу «государевых изменников».

Для охраны личности государя и борьбы с «изменой» создавался особый корпус опричников — личная гвардия царя. В уездах, вошедших в состав опричной территории, должны были оставаться только те служилые люди, которые принимались в отряд опричников. Большинство же обязано было в короткий срок оставить свои поместья и вотчины и переселиться в земщину, а их владения шли в раздачу опричникам.

Традиционно в литературе считалось, что царь Иван набирал в опричнину людей худородных. Это представление оспорили Л. М. Сухотин, С. Б. Веселовский и В. Б. Кобрин¹¹. Веселовский отметил, что опричный двор комплектовался из состава старого (доопричного) двора¹². Кобрин пришёл к выводу, что хотя опричный двор был несколько «худороднее» по сравнению с земским двором, но «разницу между опричниной и земщиной нельзя преувеличивать, она не была настолько велика, чтобы мы были вправе их резко противопоставлять друг другу»¹³. В состав опричников входили представители знатных княжеско-боярских родов, таких как князья Одоевские, Трубецкие, Шуйские. Но основная часть представителей первостепенной княжеской знати служила в земщине¹⁴.

Учреждая опричнину, царь Иван, очевидно, не ставил своей задачей полностью обособить её от земщины. По-видимому, не сразу была сформирована особая опричная Боярская дума. До лета 1566 года бесспорным опричным боярином значится в источниках только один А. Д. Басманов, и лишь через полтора года существования опричнины боярами стали ещё двое опричников — З. И. Очин-Плещеев и Ф. И. Умной-Колычёв. По справедливому мнению Веселовского, эти бояре одновременно были и членами общегосударственной (земской) Боярской думы¹⁷. Опричнина на первых порах не представляла собой отдельного «государства в государстве», а была своего рода надстройкой над традиционно сложившимся государственным организмом. Главным её предназначением было оказывать давление на деятельность старых институтов власти в нужном для царя направлении.

Бессудные расправы

Опричники. Художник Василий Худяков. До 1871 года

Ключевая проблема в изучении опричных репрессий — логика, масштаб, продолжительность карательных акций верховной власти, степень их отражения в источниках. Репрессии начались до введения опричнины, продолжались до начала 1580-х годов, воплощаясь в формах ссылки, насильственного пострижения в монашество, смертной казни. Важной проблемой видится достоверность данных о датах и масштабах репрессий, поскольку нарративные источники (записки иностранцев и А. Курбского) составлялись не только на основании показаний очевидцев, но и на слухах. И значительное количество фактов гибели жертв опричнины не проверяемы по другим данным. Более надёжную основу для умозаключений предоставляет Синодик опальных Ивана Грозного¹⁸.

Первыми жертвами опричнины стали пятеро высокопоставленных членов Государева двора, в том числе кн. А. Б. Горбатый с сыном, после казни которых пресеклась эта ветвь рода суздальских князей. В 1566 году в Казанский край были сосланы несколько сотен служилых людей, в том числе многочисленные представители ярославских, ростовских и стародубских княжат. Временное поселение служилых людей сопровождалось конфискацией их родовых вотчин и разорением их родов, ссылка продлилась не более года, завершившись амнистией в апреле 1566 года и возвращением вотчин служилым людям, в том числе княжатам, которые были восстановлены в своих владельческих правах. Дальнейшее обострение отношений царя с подданными относится к лету 1566 года, когда после завершения Земского собора группа бояр и дворян, участников собора, в количестве до 300 человек передали Ивану IV челобитную с просьбой отменить опричнину. Сразу после подачи челобитья были казнены трое служилых людей, затем, на протяжении 1567–1568 годов, были казнены более 20 участников собора из числа представителей Государева двора и приказных людей.

Масштабы и характер террора менялись по мере того, как нарастали трудности в системе военно-административного управления, ужесточалось идейно-политическое противостояние с противниками опричнины, возникали опасения царя за судьбу династии. Передача опальных под суд практиковалась в тех случаях, когда в опале оказывалось исключительное по своему статусу лицо, к примеру, обвинявшийся в измене кн. Мстиславский. Методы карательной политики включали в себя как следствие и суд по официальным обвинениям в измене или коррупции, так и внесудебные расправы, свидетельства обвиняемых добывались под пыткой с применением огня¹⁹.

ОПРИЧНИКИ В ДОМЕ ЗЕМСКОГО. ХУДОЖНИК АЛЕКСАНДР НОВОСКОЛЬЦЕВ. КОНЕЦ XIX ВЕКА

Веселовский реконструировал идейное оформление репрессивных практик, в основе которых лежали средневековые представления о Страшном суде и участи душ «собак-изменников», недостойных христианской смерти и погребения. Он показал, что конфискация недвижимого и разграбление движимого имущества (включая убийство холопов) преследовало целью лишение опального и его родственников средств поминания души. В современной историографии были развиты идеи Веселовского о Страшном суде и предложена концепция, согласно которой царь действовал в соответствии с библейскими образцами, уничтожая «скверное» имущество — либо принадлежавшее особо опасному преступнику, либо приобретённое предосудительным образом²⁰. С другой стороны, вопиющие нарушения законности, фиксирующиеся в записках Генриха фон Штадена («Судите праведно, наши виноваты не были бы»), не отразились в указных грамотах, направляемых на места. Злоупотребления проявились, однако, в тогдашней судебной практике²¹.

К очередному витку репрессий привело расследование дела конюшего И. П. Фёдорова, которое возникло после обнаружения в России посланий польского короля и Литовской рады в 1567 году. После отмены похода русской армии осенью 1567 года подозрения царя относительно желания бояр передать власть кн. Владимиру Старицкому воплотились в расследование «заговора» в рядах правящей элиты. Среди пострадавших по «делу И. П. Фёдорова» были его многочисленные холопы-послужильцы, помещики уездов, где находились его вотчины, слуги иерархов церкви, связанных с боярином²².

Обескровленная Боярская дума не посмела препятствовать осуждению митрополита Филиппа (Колычева), которое состоялось в конце октября — начале ноября 1568 года. Длительный конфликт царя с митрополитом Филиппом был предопределён бескомпромиссной позицией святителя по отношению к опричнине. Низложению митрополита была придана видимость законности: на протяжении нескольких месяцев на Соловках вела следствие комиссия с целью получить свидетельства «порочной жизни» Филиппа в бытность его игуменом Соловецкого монастыря. Основываясь на лжесвидетельствах, Дума и Освящённый собор не вняли объяснениям митрополита, и Филипп заявил о добровольном сложении с себя сана; опальный святитель был отправлен в «вечное заточение» в тверской Отроч монастырь.

В Синодике опальных в поимённых перечнях казнённых новгородцев абсолютно преобладают служилые люди, помещики и приказные (348 из 379 человек). Но среди 2170–2180 человек, погибших во время карательной экспедиции в Новгороде, преобладали посадские люди²⁶. Помимо наказания ненадёжных, с точки зрения царя, местных дворян и приказной администрации, поход преследовал ещё одну цель: пополнение опричной казны путём конфискаций сокровищ у монастырей и верхушки посада.

Пиком репрессий стали публичные казни в Москве на торговой площади Китай-города 25 июля 1570 года. Как обоснованно предположил Скрынников, казни были инициированы влиятельными представителями приказной бюрократии — братьями Щелкаловыми. К смертной казни были приговорены опытные приказные деятели, десятилетиями руководившие внешней и внутренней политикой страны. Вместе с руководителями приказного аппарата расправа постигла новгородских дьяков и помещиков, арестованных и до поры не признававших своей вины, и их семьи²⁷. Последняя волна репрессий была направлена против опричного руководства: в начале 1570-х годов в царской опале, вдалеке от Москвы погибли видные опричники А. Д. и Ф. А. Басмановы, князь А. И. Вяземский, З. И. Очин-Плещеев, князь М. Т. Черкасский, боярин и дворецкий Л. А. Салтыков.

Внутри двора шла непрерывная борьба за «места»; бессудные расправы и казни парализовали деятельность дьяков.

Борьба с «изменой» в государстве

После 1565 года, по мере нарастания конфликта царя с земщиной, для укрепления военного и экономического потенциала «государева удела» происходит расширение территории опричнины, зачисление в её состав ряда новых уездов.

Эти земли стали важной базой земельного испомещения опричников. Многократно увеличилась численность опричного корпуса. Однако, по мнению Кобрина, число одних дворян и детей боярских из опричнины в 1570 году составляло примерно 4−5 тысяч человек²⁸. Скрынников считает, что вся опричная армия перед походом на Новгород насчитывала не более 6–7 тысяч человек, включая дворян, стрельцов и военных холопов²⁹. Если сначала опричные отряды на театрах военных действий выступали лишь как вспомогательные силы к основным (земским) войскам, то начиная с 1567 года для участия в боевых операциях формируются особые опричные полки под командованием воевод из опричнины³⁰. Но главной функцией опричного корпуса, как и прежде, оставались охрана личности государя и выполнение полицейских функций борьбы с «изменой» в государстве.

Начинают меняться и формы опричнины. Если первоначально она замышлялась как своего рода «полицейская надстройка» над государственным аппаратом, то к концу опричнины происходит её обособление от земщины³¹, с образованием особой системы параллельных опричных приказов.

Вопрос о влиянии опричнины на систему управления остаётся дискуссионным: за её период не сохранилось ни одного общегосударственного законодательного акта. Само же управление страной в годы опричнины осложнялось тем, что впервые с удельных времён в России появилась «блуждающая столица»: с января 1565 года значительную часть времени царь проводил в Александровой слободе; с сентября–октября 1565 года статус опричной «столицы» фактически получила Вологда; с 1567 года по лето 1571 года царь жил в Москве, за пределами Кремля, на Арбате; в дальнейшем до конца правления Иван IV всё больше времени проводил в Старице.

В первые годы опричная система обладала ярко выраженными чертами персонального управления царя, что выразилось в упрощённой структуре опричной администрации, состоявшей из суда «бояр введённых», опричного Дворца, Казны и ведомства печатника. Опричные дьяки в пределах их компетенции должны были сноситься с земскими дьяками профильных приказов.

Опричным казначеям подчинялась «Четверть» во главе с дьяками Ф. Рыловым и К. Лапиным, которая, скорее всего, была фискальным повытьем (департаментом) Казны и куда следовало сдавать дань и оброк с проживавшего на опричной территории тяглого населения. Стремлением сосредоточить в руках царя основные доходные статьи бюджета было вызвано зачисление в опричнину Строгановых и продиктовано решение взять под покровительство Английскую компанию, получившую жалованную грамоту от 20 июля 1569 года. Новые привилегии состояли в переходе её купцов под юрисдикцию опричного суда, сохранении за ними торговых домов и складов в земских городах, праве беспошлинной торговли по всей России, праве заказывать на денежных дворах чеканку денег из импортных талеров. Судя по ряду косвенных данных, опричная администрация взяла под контроль кабацкие доходы в Новгороде, которые существенно пополнили опричную казну.

Опричнина стала временем усиления контроля над монастырями, судебные прерогативы митрополита и епископата над ними были аннулированы в пользу царского суда. Одновременно расширялись тарханные привилегии близких к трону монастырей, и, наоборот, монастыри епархий, к которым у самодержца существовала устойчивая неприязнь, рисковали своим благополучием.

Методы фискального принуждения выразились в активной деятельности должностных лиц, называвшихся посланниками и занимавшихся сбором податей на чрезвычайные расходы, в первую очередь на нужды обороны. Посланники направлялись на места земскими финансовыми приказами — Большим Приходом (П. Родионов) и Земской четвертью (А. Васильев). После ликвидации опричнины, препятствовавшей созданию чёткой общегосударственной системы управления отдельными землями государства, посланники остались подведомственными земским четвертям.

Формирование нового опричного порядка управления приняло формы беспрецедентного террора, ударившего, в том числе, по посадам и волостям, но в источниках нет прямых указаний на сознательное искоренение опричниками созданных в ходе реформ земских учреждений. Объективно посадская община Новгорода понесла колоссальные людские и материальные потери и была ослаблена. Но земские органы самоуправления в Новгороде и Пскове продолжали действовать в 1570-х годах. Взаимоотношения опричных властей с посадскими и волостными мирами строились прежде всего на принципах фискального принуждения, когда волостям и посадам во главе с земскими старостами адресовывались растущие требования выплаты налогов. Несмотря на то, что в долговременной перспективе земские миры проиграли от введения опричного порядка, в условиях социально-политической конъюнктуры 1560–1570-х годов власть могла опираться на «землю». Торгово-промышленная верхушка волостных миров восприняла опричные методы управления и использовала их для ущемления прав конкурентов. Земская же часть государства, являясь объектом посягательств опричников, не была носителем альтернативных тенденций в развитии общества. Именно практика работы земских приказов породила такой специфический административный институт, как посланники, чьи прерогативы отличались от функций опричников, но их генезис был схожим³².

Согласно указу 1565 года, все земские дворяне подлежали сплошным выселениям из опричных уездов и должны были поселиться на территории земщины. О масштабах этих переселений в исторической литературе высказывались разные точки зрения. По словам Веселовского, «указом об опричнине началось великое переселение служилых землевладельцев, разорившее несколько десятков тысяч средних и мелких владельцев и много десятков тысяч крестьянских хозяйств»³³. По мнению Зимина, программа опричных переселений была либо вообще не осуществлена, либо — далеко не в полном объёме³⁴. К выводу о массовом характере опричных выселений пришёл Скрынников, отметивший значительное сокращение численности дворянства опричных уездов по данным росписей Разрядного приказа в 1563 и 1572 годах³⁵.

Новые возможности изучения проблемы опричных земельных переселений даёт ретроспективный анализ писцовых книг конца XVI века и 20–30-х годов XVII века. Фамильный состав землевладельцев в этих уездах, вошедших в состав опричнины при её учреждении, изменился более чем на 75 %³⁶. В целом за годы опричнины и послеопричный период едва ли не большая часть землевладельцев была сдвинута со своих мест, пострадали многие сотни помещиков и вотчинников.

Серьёзный удар нанесла опричнина по родовому боярскому землевладению, в частности, по родовым княжеским вотчинам. Платонов считал, что крушение княжеско-боярского землевладения было главной целью и результатом опричной политики³⁷. Возражая ему, Веселовский указал на пребывание в опричнине только двух районов бывших независимых княжений — Суздальского и Ярославского³⁸. Зимин усомнился в факте пребывания в опричнине Ярославля и пришёл к выводу, что почти все уезды, изобиловавшие вотчинами княжеской аристократии, оказались за бортом опричнины³⁹.

Важнейшим результатом переселенческой политики Ивана Грозного стало серьёзное разрушение традиционных земельных и служебных связей землевладельцев, в том числе — княжеско-боярской знати с уездами.

Поворотный пункт?

По вопросу об итогах опричнины в историографии нет единого мнения. Ключевский и Веселовский считали, что она свелась к истреблению неугодных царю лиц, не изменив общего государственного порядка⁴⁰. Другие полагают, что опричнина прервала наметившийся в середине XVI века процесс формирования сословного общества и окончательно направила русскую государственность на путь самодержавного развития, став поворотным пунктом в истории России⁴¹.

При решении проблемы следует отдельно проанализировать непосредственные и долгосрочные итоги опричной политики.

В последние годы царствования Ивана IV страна переживала острый экономический, политический, династический кризис. Многолетнее разделение страны на земщину и опричнину — на фоне политики репрессий — привело к глубокому недовольству в разных слоях общества. После кончины Ивана Грозного в правящей боярской среде развернулась острая борьба за власть. В ней сторонники продолжения прежнего курса потерпели поражение, уступив место представителям княжеско-боярской знати⁴². На первый взгляд, всё это свидетельствует о полном крахе опричной и послеопричной политики Ивана Грозного.

Иван Грозный и тени его жертв. Художник Михаил Клодт. Конец XIX века

Но проводившаяся опричными методами борьба за утверждение самодержавия не прошла бесследно для русской истории. Серьёзно нарушились традиционные земельные и служебные связи служилых людей, что ослабляло перед лицом монархии местные общества. Серьёзный удар был нанесён по княжеско-боярской вотчине, по родовому княжескому землевладению, что привело к существенной трансформации русской аристократии, ставя её в полную зависимость от монархии.

Нарушение прежних земельных связей повлекло за собой и серьёзные перемены в структуре правящей элиты. К середине 1570-х годов произошло разрушение прежней территориальной структуры Государева двора: наиболее знатные лица одновременно служили при дворе и возглавляли организации служилых людей на местах. Утвердился новый, чиновный принцип строения двора, при котором выделилась его привилегированная верхушка — московские чины (стольники, стряпчие и дворяне московские). Они полностью обособлялись от уездных служилых людей и несли службу уже исключительно по «московскому списку». В результате лишённые связей с уездами, чуждые местным интересам и целиком зависимые от монархии московские чины в качестве государственных чиновников жёстко проводили на местах политику самодержавия.

Сходные тенденции наметились и в городах. В результате политики массовых принудительных переселений купечества в 1570-х – 1580-х годах провинциальные посады лишились своей наиболее влиятельной и зажиточной верхушки, а население городов превратилось в однородную тяглую массу. Получившие значительные привилегии и одновременно поставленные на службу государству верхи купечества — гости и члены гостиной и суконной сотен — оказались противопоставлены основной части городского населения⁴³.

Очевидно, что эволюция сословий в последней трети XVI века шла по линии не консолидации, а дробления их на чины, разделения на привилегированные верхи и бесправные низы. Всё это приводило к ослаблению и трансформации самих сословий, к утрате ими способности отстаивать свои политические интересы.

Опричнина нанесла ощутимый удар по органам местного самоуправления, произошло дальнейшее подчинение государству губных старост. Они вынуждены были участвовать в разорительной для дворянства политике опричных земельных переделов⁴⁴, что меняло их суть как органов местного самоуправления. Проводимая опричным правительством политика массовых раздач помещикам черносошных земель привела к тому, что в центральных уездах страны чёрная крестьянская волость была практически уничтожена⁴⁵. Это оказало разрушительное влияние на судьбы земского крестьянского самоуправления. В результате политики переселений «лучших», наиболее зажиточных и влиятельных купцов и ремесленников произошла серьёзная деформация самоуправления в городах.

Упадок системы сословных органов самоуправления на местах сопровождался усилением контроля центральной власти над уездами. В конце царствования Ивана Грозного получила развитие новая (воеводская) форма местного самоуправления, воеводская власть утверждалась не только в пограничных городах, но и во внутренних областях страны, а также на Севере, где особенно были развиты традиции самоуправления. Местные выборные органы постепенно оказались в подчинении у воевод — представителей центральной власти. Усиление централизованных начал в управлении проявилось также и в развитии системы особых территориальных ведомств — приказов-четвертей, осуществлявших административный, судебный и финансовый контроль над населением уездов⁴⁶.

Результатом опричного и послеопричного правления Ивана Грозного стало значительное возвышение государственной власти над обществом, что способствовало утверждению самодержавного строя в России.