…И об этом нельзя забывать

Первые проекты

Место, где располагался этот институт, ныне внесено в список туристических достопримечательностей токийского пригорода Кавасаки и находится на территории университетского кампуса. А музей, посвящённый деятельности этой лаборатории, открыт по инициативе местных школьников.
В 1937 году здесь, на высоком холме Икута, близ станции Ноборито в районе Тама, на удивление быстро вырос небольшой городок из однотипных деревянных бараков, обнесённый колючей проволокой и строго охраняемый военной жандармерией кэмпэйтай. Следующие 10 лет местные жители старались даже и догадок не строить о том, что за тайны скрываются за этим забором. В условиях тоталитарного милитаристского режима простые люди старались держаться подальше от КПП, через который время от времени проходили сотрудники в гражданской одежде и военной форме. На лацканах они носили одинаковые значки, смысл которых не был известен даже охране. Сегодня несколько таких значков хранятся в музее — они обозначали принадлежность своих немногочисленных обладателей к одному из самых секретных проектов времён войны, детали которого стали известны только после её окончания.

Инспекция лаборатории принцем Микаса (принц сидит в переднем ряду в центре, глава лаборатории Синода Рё сидит четвертым справа в первом ряду)

Спустя год после того памятного визита капитан Сатакэ Киндзи и два инженера, Мацудайра Ёрихиро и Икусима Эи, занялись первым необычным проектом — исследованием радиоволн и созданием надёжного и точного радара. Разработка получила название «Ти-го» (сверхвысокие частоты), но особых успехов добиться в Ноборито не сумели. На основе изысканий Лаборатории были построены радиопеленгаторы, которым удалось засечь сигналы радиопередатчика нелегальной резидентуры Рихарда Зорге, но такие слабые, что с их помощью ни разу так и не получилось локализовать место выхода в эфир настолько точно, чтобы можно было произвести облаву и задержание разведчиков.

Chi-go: одно из высокочастотных радиолокационных средств поражения, разработанных в лаборатории Ноборито

Капитан Мацуяма Наоки, инженеры Сасада Сукэсабуро и Ямада Гэндзо приступили к созданию электромагнитного оружия, способного разрушить человеческое тело — так называемых «лучей смерти» (проект «Ку-го»).

Проект «Ку-го» представлял собой огромный магнетрон мощностью 100 кВт — по сути, СВЧ-печь, излучение которой было направлено не внутрь, в камеру печи, а наружу и, по мысли создателей, должно было обладать способностью уничтожать даже цели (например, американские бомбардировщики) на высоте в несколько километров.

Максимальным продвижением на этом пути стала гибель подопытных кроликов, сгоревших в результате обстрелов японским гиперболоидом на расстоянии около 90 метров при условии, что животное удавалось удержать неподвижным в течении 5 минут, однако дальше дело, к счастью, не пошло.
Ничего не получилось и у капитана Мураока Масару и инженера Оцуки Тосиро, занимавшихся созданием искусственных молний — поистине «чудесного» оружия, вызывающего в памяти мифы о богах-громовержцах. Японским изобретателям и в этом случае не удалось сконструировать достаточно мощную энергетическую установку. В 1943 году основные работы начали сворачивать, а личный состав передавать в помощь коллегам, трудившимся на более перспективных направлениях.

Фальшивомонетчики

Число сотрудников лагеря в Ноборито значительно выросло в преддверии войны, к 1940 году. Работы, которыми занимались люди со значками на лацканах, стали тогда настолько разнообразными, что и сегодня остаётся удивляться, как удавалось совмещать все проекты под единым командованием. Тем более, что некоторые из них не имели никакого отношения к военной технике.
В январе 1939 года генеральным штабом, крайне обеспокоенным отсутствием реальных перспектив победы во Второй японо-китайской войне, был одобрен план «Суги косаку» (экономическое операция Суги). Он предусматривал подрыв экономики Китая выпуском огромного количества фальшивых банкнот, изготовленных в Ноборито. Идейным вдохновителем этого грандиозного плана стал один из основателей разведшколы Накано полковник Ивагуро Хидэо, тесно связанный, как было доказано позже, с китайской мафией. Настоящие деньги в Китае печатали в то время с использованием британских и американских технологий, которые, включая изготовление водяных знаков с портретом главы Китайской Республики Чан Кайши, неизвестным путём стали доступны японским специалистам. Можно предположить, что свою роль в этом сыграла отнюдь не бескорыстная помощь японским разведчикам именно со стороны китайских мафиози.

Экземпляры фальшивых юаней

Клише, с которых печатались фальшивки, значительную часть реактивов, краски и даже бумагу поначалу делали тут же, в Ноборито — в соседних одноэтажных бараках. Лишь позже к выпуску подключили полиграфические компании. Разумеется, они поставляли лишь компоненты для печати, и никто не информировал их, как именно компоненты будут использоваться. Среди таких компаний-подрядчиков числились и совсем мелкие фирмы, и будущий гигант японской (и мировой) полиграфии Toppan Printing Co., Ltd. Печать осуществлялась в Ноборито на четырёх станках, фотографии которых сохранились до наших дней, а барак, в котором они стояли, лишь совсем недавно был разобран из-за аварийного состояния. После захвата Гонконга в руки японской разведки попали китайские печатные машины, а также запас бумаги и красителей для изготовления денег.
Готовые банкноты под надежной, но нелегальной охраной, которой занимались не представители кэмпэйтай, а военные разведчики из школы Накано, отправляли по железной дороге в Нагасаки, а оттуда пароходом в Шанхай. Позже к этим маршрутам добавили ещё два: Ноборито — Кобэ — Шанхай и Ноборито — Пайдзуру — Пусан — Маньчжурия. В каждой из конечных точек прибывшие из Японии фальшивые банкноты (как правило, достоинством в 5 юаней) тщательно смешивали с запасёнными настоящими наличными, после чего полученную смесь вбрасывали в обращение через рынки и магазины.
Аналогичным образом, хотя и в значительно меньших масштабах, в Ноборито мыслилась операция по подрыву индийской экономки. Документы об этой странице деятельности истории Лаборатории пока не опубликованы, но в связи с тем, что после войны были обнаружены заготовки по изготовлению фальшивых рупий и обрывочные сведения о некоем агентстве «Хикари кикан», деятельность которого была направлена на Индию, можно предполагать что, как минимум аналогичные планы в отношении этой британской колонии в японской армии существовали. Известно, что через португальский Макао разведчики пытались забрасывать на материк и фальшивые доллары, однако эта сторона деятельности Лаборатории до сих пор остаётся «сокрытой в листве».

Стенд музея, рассказывающий о производстве фальшивых денег и документов

Руководил операцией «Суги косаку» майор (затем полковник) Ямамото Кэндзо, профессиональный разведчик, возглавивший в Ноборито отдел №2, получавший 20 процентов от общего бюджета Лаборатории и работавший под общим руководством полковника Ивагуро. При этом в документах операции «Суги косаку» Лаборатория не упоминалась вообще. Стремясь избежать малейшей утечки информации, подразделение по переправке фальшивых купюр, возглавляемое майором Окада Ёсимаса, закодировали под названием «Мацу кикан», а в Шанхае открыли его филиал, названный агентством «Саката кикан» — вероятнее всего, по имени эмиссара Лаборатории в Китае разведчика и синолога Саката Сигэмори. Через «Саката кикан» и другие законспирированные компании, в том числе принадлежавшие лично Саката 53 филиала его компании «Сэйда», занимавшейся продажей опиума, японская разведка «впрыснула» в китайскую экономику около 4 млрд фальшивых юаней.
Однако в Токио явно недооценили масштаб инфляции в охваченном войной Китае — если бы вся эта сумма поступила в оборот сразу, в 1939 году, то составила бы около 20 процентов наличных денег в стране, но из-за растянутого процесса и скачкообразной инфляции китайской экономики японский «взнос» не превысил и 1 процента. А потому усилия майора Ямамото и его фальшивомонетчиков на этом направлении остались незамеченными. Кроме того, значительная часть продукции Ноборито попала в руки китайских вооружённых группировок, воевавших с японской армией и страдавших от нехватки наличности для контрабандной закупки оружия. Высокое качество поддельных купюр позволило им долго обращаться на рынке, отчасти ликвидируя таким образом нехватку средств для ведения войны. В итоге к концу войны на Тихом океане Лаборатория Ноборито подошла с весьма скромными показателями на этом направлении.

Стенд музея, рассказывающий о производстве фальшивых денег и документов

Но, помимо фальшивых денег, на холме Икута изготавливали и высококачественные фальшивые документы — в первую очередь советские паспорта, которые, очевидно, были необходимы разведшколе Накано, в первый период существования ориентированной на борьбу с СССР. В первый послевоенный период и с началом «холодной войны» именно специалисты по подделке документов из Ноборито были наиболее востребованы американской разведкой, но об этом – чуть позже...

«На благо государства и императора»

Ещё в 1940 году к подразделениям фальшивомонетчиков и радиоэлектронщиков в Ноборито добавился отдел, занявшийся исследованием биологического (бактериологического) оружия. Как утверждается сегодня, оно изначально разрабатывалось для использования не напрямую против человека. С его помощью планировалось лишить Соединённые Штаты и их союзников продовольственной базы. Бактерии, полученные и размноженные в Ноборито, должны были уничтожить обширные посевы сельскохозяйственных культур, спровоцировав у противников Японии голод и недовольство населения. Специально выведенные вирусы, включая вирус чумы крупного рогатого скота, должны были добавить паники, уничтожив домашний скот и птицу на территории Северной Америки.
Исследования на этом направлении велись активно, и очень скоро возник вопрос доставки создаваемого оружия на вражескую территорию. Пока за пределами Ноборито другие военные инженеры безуспешно пытались решить эту проблему, в самой Лаборатории в тесном сотрудничестве с аналогичным подразделением Квантунской армии (Отряд 731 официально назывался Главным управлением по водоснабжению и профилактике частей Квантунской армии), занялись исследованием ядов, противоядий и способов обеззараживания воды. К этим отделам вскоре добавились и другие.

В 1943 году общая численность военнослужащих и гражданского персонала Лаборатории Ноборито достигла 676 человек. Из них военных инженеров и командиров — 55 человек, их помощников и ассистентов — 44. Ещё 143 человека были квалифицированными рабочими, которым, в свою очередь, помогали 434 сотрудника, занятых на общих работах и обслуживании жизнедеятельности секретной зоны.

Ещё в июне 1941 года Лаборатория была переименована в 9-й технический, а затем в Научно-исследовательский институт императорской армии — НИИ № 9, однако эвфемизм «Лаборатория Ноборито» к тому времени уже прочно укрепился в узком кругу знавших о её существовании, и эти два названия в дальнейшем использовались параллельно друг другу. Постепенно НИИ приобрёл структуру, действовавшую до конца войны. Капитан Синода Рё, возглавлявший Лабораторию со времени её переезда в Ноборито, получил учёную степень в инженерной области и регулярно рос в воинских званиях. Войну он закончил с петлицами генерал-лейтенанта, как и его коллега по Отряду 731 Исии Сиро.

Второй отдел, которым командовал полковник Ямада Сакура, объединял семь групп, специализировавшихся на решении более практических вопросов. Первая группа (майор Бан Сигэо) работала над совершенствованием методов секретной связи (включая тайнопись), создавала уникальное оборудование для разведки и контрразведки, включая ручки-пистолеты и телефонные жучки. Одним из самых удивительных проектов этой группы стал зонт-огнемёт, выполненный в японском стиле (на деревянной основе) и предназначавшийся для актов индивидуального террора. Как мы видим, эта идея не только появилась, но нашла своё воплощение на десятилетия раньше пресловутого «болгарского зонтика».

Вторая группа (майор Мураками Тадао) занималась исследованием ядов, противоядий и фармакологией в целом. Третья (майор Хидзиката Хироси) разрабатывала способы применения этих ядов, противоядий, а заодно производила высокоэффективные фильтры для очистки воды. Яды имели как животное происхождение (яд змеи амагаса — тайваньский полосатый крайт), так и растительное (юригурума — глориоза). Майор Бан из Первой группы подтвердил после войны факт проведения экспериментов с полученным в результате испытаний синтетическим ядом — ацетонциангидрином — над людьми.

Что же касается фильтров, то это сугубо гражданское, на первый взгляд, задание реализовывалось в обстановке не меньшей секретности, чем операция «Суги косаку». Уже в 1944 году стало понятно, что в скором времени война может перекинуться на территорию Японских островов. На такой случай был разработан план перевода Ставки во главе с императором в тайный бункер в горах префектуры Нагано, откуда должно было осуществляться руководство сопротивлением Японии до последнего человека. Одним из важных факторов обеспечения жизнедеятельности Ставки в условиях потенциально возможного применения противником химического оружия было обеззараживание воды, и с решением этой задачи Второй отдел справился блестяще. Большое количество изготовленных тогда фильтров и сегодня хранятся в музее Лаборатории Ноборито, а военные разработки после окончания боевых действий были использованы в японской промышленности.
Четвёртая группа (подполковник Курода Асатаро) разрабатывала биологическое оружие против животных. Пятая группа (майор Маруяма Масао) производила микротехнику для шпионской фото- и киносъёмки, фотокамеры, замаскированные под предметы одежды и аксессуары, и тому подобную продукцию. Шестая (майор Икэда Ёсио) работала над сельскохозяйственными вирусами, способными уничтожать вражеские посевы зерновых. Задачи Седьмой группы под командованием Куба Нобору почти полностью соответствовали задачам, поставленным перед группой 4: разработка биологического оружия против животных, с той только разницей, что на группу 7 была возложена обязанность разработать способ доставки бактериологического оружия на территорию США с помощью воздушных шаров. Сделать это так и не удалось, однако в музее Лаборатории Ноборито бережно хранится копия почётной грамоты, которую в апреле 1943 года Второй отдел получил вместе с крупной денежной премией от премьер-министра генерала Тодзё Хидэки за разработку именно биологического оружия. Решением коллектива отдела эти деньги были направлены на строительство памятника погибшим в результате испытаний животным и на возведение синтоистского храма, посвящённого божеству разума Ягокоро.

Задачи Третьего отдела полковника Ямамото Кэндзо не изменились с довоенных времён: выпуск и заброска на территорию Китая фальшивых денег. Во время войны отдел был поделён на четыре группы: Северная осуществляла доставку продукции через Маньчжоу-Го, Центральная имела самую старую базу — в Шанхае, Южная — в Гонконге, а Исследовательская продолжала разработку новых технологий и совершенствование старых в тесном взаимодействии с разведшколой Накано.

Четвёртый отдел под командованием полковника Хатао Масао, судя по имеющейся информации, в основном занимался обеспечением работы Первого и Второго отделов, требовавших для своих разработок самого разного, порой уникального, оборудования и дефицитных в воюющей стране материалов.
К концу войны общая численность НИИ № 9 Японской императорской армии достигла 862 человек, из которых 132 были инженерами (включая, разумеется, военных), 112 — техническими специалистами и 618 — рабочими самых разных профилей и специальностей. Кроме того, на институт опосредованно работали многие частные японские организации и компании и даже подростки из школ в центральной и северо-восточной частях страны, не знавшие, конечно, какую именно работу «на благо государства и императора» они выполняют.

«Чудо-оружие»

Первым широко известным на Западе проектом Лаборатории Ноборито стало производство воздушных шаров, с помощью которых японская армия в условиях отсутствия дальней авиации попыталась наносить удары по территории Соединённых Штатов. К разработке этого крайне странного оружия, получившего кодовое наименование «Фу-го» (воздушная бомба), Институт приступил в ноябре 1943-го, хотя сама идея его применения содержится в плане японского генерального штаба (август 1942 года), являвшегося своеобразным ответом на «рейд Дулиттла» — бомбардировку Иокогамы американскими самолётами под командованием подполковника Джеймса Дулиттла четырьмя месяцами ранее.

Первые испытания шаров удалось провести в феврале 1944-го, а в октябре, после разгрома японских войск в заливе Лейте на Филиппинах, Институт посетил брат императора, принц Микаса, после чего работы по реализации проекта резко ускорились.
Изначально предполагалось, что «баллонные бомбы» — под таким названием это «чудо-оружие» вошло в историю, доставят на территорию США бактериологическое оружие, разработанное в Ноборито. Однако в ходе испытаний выяснилось, что при низких температурах, характерных для высоких слоёв атмосферы, где пролегали пути этих воздушных шаров, бактерии быстро гибнут. Тогда было принято решение снаряжать бомбы обычной взрывчаткой.

«Балонная бомба» И СХЕМА ЕЕ УСТРОЙСТВА. 1943 ГОД

Разумеется, не существовало ни малейшей возможности хоть как-то наводить это оружие на цель, поэтому ставка была сделана почти исключительно на психологический эффект. Шары, разносимые ветром на огромные расстояния друг от друга, могли внезапно появиться в любой точке Северной Америки и взорваться там, демонстрируя сам факт досягаемости американской территории для японского оружия — подобно тому, как бомбардировщики Дулиттла продемонстрировали японцам их уязвимость в 1942 году. Снаряжённые комплектом из двух
5-килограммовых зажигательных устройств, одной 15-килограммовой фугасной бомбой или одной 12-килограммовой зажигательной, шары предназначались для разжигания крупных лесных пожаров на северо-западе США, хотя сложно назвать такой расчёт иначе как эфемерным.

Главная несущая деталь баллонных бомб — сами воздушные шары — изготовлялись вручную, в том числе школьниками, из склеенной в пять слоёв прочной, эластичной японской бумаги васи. Между собой листы соединялись с помощью клея из местного недорого продукта — клубнелуковиц растения конняку. Мука конняку, который иногда называют «японским картофелем», с давних времен используется в островной кухне, и некоторые исследователи склонны связывать её дефицит в конце войны с удовлетворением нужд
НИИ № 9. Лёгкие и прочные воздушные шары способны были за трое суток преодолеть по струйным воздушным течениям над Тихим океаном около 9000 километров на высоте от 4500 до 7500 метров в условиях низких температур.

Шары диаметром около 10 метров заполнялись водородом; корзины, подвешенные к ним, несли заряды взрывчатых и зажигательных веществ, а также 32 мешка с песком, которые автоматически отстреливались пороховыми зарядами при срабатывании барометра-анероида, фиксировавшего опускание шара на недопустимые высоты (обычно это происходило где-то над океаном). Если шар поднимался выше запланированной высоты, открывался предохранительный клапан, и «баллонная бомба» должна была вновь занять свой высотный эшелон.

Производство «баллонных бомб». 1944 год

Под руководством Первого отдела НИИ вручную было изготовлено около 9300 баллонных бомб. Первые испытания проходили в закрытых помещениях, в том числе в залах мюзик-холла «Нитигэки» и дворца сумо Кокугикан в Токио. Удостоверившись, что японская бумага отлично держит водород, сотрудники НИИ перешли к работам на открытом воздухе. Изначально планировалось, что запуск шаров будет производиться в относительной близости от американского берега с подводных лодок и аэростатов. Война внесла свои коррективы — лодки понадобились для выполнения своих непосредственных задач, и запас прочности и хода, заложенный инженерами в конструкцию «баллонных бомб», пришёлся как нельзя кстати. Для запуска с японской территории и наблюдения за ними были оборудованы специальные площадки и радиопеленгационные станции в префектурах Аомори (Фурумаги), Мияги (Иванума), Фукусима (Накосо), Тиба (Итиномия и Модара), Тотиги (Отавара), Сидзуока (Какэдзука), Тоттори (Ёнаго). Главная штаб-квартира группы, насчитывавшая 1500 человек, разместилась в местечке Оцу префектуры Ибараки. Там же была построена небольшая фабрика по выработке водорода, на остальные площадки водород доставляли из окрестностей Токио.

Траектория полёта «Баллонных бомб»

Первые шары были запущены в 5 часов утра 3 ноября 1944 года, после чего процесс проходил по утверждённому ранее плану и с учётом метеорологической обстановки, которая постоянно отслеживалась гражданскими специалистами. Несмотря на то, что большинство запусков прошло вполне успешно, говорить хоть о какой-то военной эффективности «баллонных бомб» не приходится.
Предположительно, территории Северной Америки (США, Канады и даже Мексики) достигло около тысячи шаров, но документально зафиксировано 361 место их падения. Некоторые шары долетели до штатов Канзас, Айова и Мичиган — фактически до востока США — и действительно вызвали серьёзную обеспокоенность у американских властей, запретивших упоминать в прессе о падениях «баллонных бомб». Молчание вражеских медиа японская пропаганда (её работа в этом направлении координировалась из Ноборито) расценила по-своему, объявив 17 февраля 1945 года о якобы возникшей в США панике из-за «бесчисленных» лесных пожаров, вызванных бомбардировкой воздушными шарами. Интересно, что распространение пропагандистских заявлений осуществлялось не только по радио и через газеты, но и посредством специальных автомобилей с громкоговорителями — это был проект «Сэ-го» (пропагандистский автомобиль), также осуществлённый в Ноборито.
Возвращаясь к «баллонному оружию», справедливости ради необходимо отметить, что 10 марта один из шаров действительно спровоцировал серьёзный инцидент, вызвав короткое замыкание и обесточив линию электропередач, проведённую на объект Манхэттенского проекта в Хэнфорде. Понадобилось три дня, чтобы ликвидировать аварию и восстановить производство плутония, который затем был использован в сборке атомной бомбы, сброшенной полгода спустя на Нагасаки. И лишь один из шаров, взорвавшись, привёл к человеческим жертвам. 5 мая 1945 года в лесу Фремонт, штат Орегон, семья местного священника и ученики воскресной школы нашли упавший шар. Боезапас взорвался, когда они попытались добраться до корзины. Взрыв унёс жизни пятерых детей и беременной жены священника.

Вопреки ожиданиям

Отчасти из-за этого инцидента проект «Фу-го» остаётся сегодня самым известным примером деятельности Лаборатории Ноборито. Несмотря на провал самой идеи, «баллонные бомбы» НИИ № 9 вошли в мировую историю как первое оружие, обладавшее действительно межконтинентальным радиусом действия, а их атаки стали самыми дальними в хронике Второй мировой войны.

Копия Почетной грамоты, которую в апреле 1943 года
Второй отдел получил вместе с крупной денежной премией от премьер-министра
генерала Тодзё Хидэки за разработку биологического оружия

15 августа 1945 года, в день объявления капитуляции Японии, в военном министерстве был подписан приказ об уничтожении всех секретных документов и материалов, связанных, помимо прочего, и с тайной войной, которую вела Лаборатория Ноборито. На следующий день на холме Икута её сотрудники сожгли и уничтожили всё, что можно было уничтожить, со вполне обоснованным страхом ожидая прибытия оккупационных войск. Американские военные, которые знали о существовании НИИ № 9 и даже специально зафиксировали его расположение с помощью аэрофотосъёмки, прибыли туда в октябре 1945 года. Однако, вопреки ожиданиям и наперекор объявленным Штабом Верховного командования союзных оккупационных сил в Токио мерам по наказанию военных преступников, ни один человек из персонала института не привлекался к ответственности. Каждого из них строго допросили сотрудники американской военной разведки и в отношении каждого определили степень не вины, а… полезности для Соединённых Штатов. Известно, что бывших специалистов Третьего отдела переместили на базу ВМС США в г. Ёкосука неподалёку от Токио, где те очень скоро приступили к изготовлению поддельных документов, включая советские паспорта, для нужд разведки и армии США.

След Второго отдела ненадолго показался в начале 1948 года, когда на окраине Токио произошло дерзкое ограбление банка, известное сегодня как «инцидент Тэйгин» (от Тэйкоку гинко - Имперский банк). Преступник представился чиновником министерства здравоохранения, которому приказано сделать персоналу банка «Тэйкоку гинко» прививки от внезапной вспышки дизентерии в столице. 16 сотрудников банка получили от него по несколько капель «лекарства», после чего потеряли сознание. 12 из них скончались, а грабитель, забрав крупную по тем временам сумму в 160 тысяч иен, бежал. Начатое расследование установило, что сотрудников банка отравили ацетонциангидрином — тем самым ядом, разработанным и полученным в Лаборатории Ноборито. На этом расследование было остановлено. Предполагаемого преступника — Хиросава Садамити – позже задержали и приговорили к смертной казни, но её так и не привели в исполнение. Связь подозреваемого с НИИ № 9 установить не удалось, Хиросава ничего не сказал, просидел в тюрьме всю оставшуюся жизнь и умер своей смертью в 1987 году.
Самой Лаборатории к тому времени уже давно не существовало. На её месте построили новый кампус токийского Университета Мэйдзи. При этом ещё долгое время на территории сохранялись деревянные бараки, в которых размещалась лаборатория, включая корпус по изготовлению фальшивых денег. В 1980-х годах во время роста антиядерного и в целом антивоенного движения ученики нескольких старших школ г. Кавасаки, где находится район Ноборито, и префектуры Нагано, где во время войны строились бункеры для высшего руководства Японии, заинтересовались историей НИИ № 9. Они разыскали бывшего офицера Первого и Третьего отделов Бан Сигэо. Он согласился поделиться с волонтёрами воспоминаниями о своей службе, передал представителям общественности некоторые меморабилии, позже написал краткие воспоминания, а после его смерти дочь ветерана предоставила много интересных фотодокументов, связанных с Лабораторией.
Результатом постоянного накопления этих и других материалов стало открытие в апреле 2010 года Музея бывшей лаборатории японской императорской армии в Ноборито по воспитанию в духе мира. Музей разместился в единственном на сегодня сохранившемся здании института (на момент открытия рядом ещё стоял корпус Третьего отдела) и организационно относится к Университету Мэйдзи, на территории кампуса которого находится. Помимо уникальной экспозиции, выполненной по последнему слову музейного дела, его сотрудники, тщательно избегая как рефлексий, так и любого рода пропаганды, ведут постоянную исследовательскую работу, тщательно фиксируя всё, что может служить компонентами исторической памяти в соответствии с очень японским, по своей сути, подходом к этому вопросу: это было, и об этом нельзя забывать.

Использованы иллюстрации из информационного буклета Музея бывшей лаборатории японской императорской армии в Ноборито по воспитанию в духе мира.