Казацкая элита: между двумя идентичностями

Последняя к началу XVIII столетия представляла собой автономный регион, занимавший практически всю Левобережную Украину, вошедшую в состав Российского государства в 1654 году. Он был разделён на 10 административно-территориальных единиц — полков и управлялся казацкой администрацией во главе с гетманом.

Кооптация элиты

Важным результатом состоявшейся интеграции стали трансформация представителей малороссийской старшины из носителей особой культуры, в которой были сильны элементы польской и латинской образованности и местами оппозиционного настроя, в проводников политики империи в регионе. Более того, представители малороссийской старшины, войдя в том числе в состав высших имперских управленцев (канцлер князь А.А. Безбородко), генералитета (генерал-фельдмаршал граф И.В. Гудович) и деятелей общегосударственного просвещения (министр народного просвещения граф П.В. Завадовский), стали активными строителями Российской империи.

Известный исследователь имперской истории А. Каппелер, рассуждая о специфике интеграции присоединяемых к Российскому государству территорий, в целом справедливо отмечает, что «ключевым принципом, гарантировавшим с XVI века целостность Российской империи, была кооптация нерусских элит в высшие круги империи. Это соответствовало основной сословной структуре царской империи и её важнейшему политическому стержню — союзу правящей династии и дворянства. Образцом служило русское дворянство, зародившееся в Московском государстве и упрочившее свои позиции в XVIII веке. Поэтому решающее значение для иерархического деления постоянно растущего числа нерусских этносов имело наличие у них собственной элиты, вопрос о её лояльности к царю и соответствии модели русского дворянства. Если эта элита владела землёй и крестьянами, обладала самобытной признанной высокой культурой, она признавалась равноправной с русским дворянством и занимала вместе с русскими высшие ступени в иерархии».
Переходя от таких общих рассуждений к светской элите «казацкого Гетманата», то есть малороссийской старшине, Каппелер лишь отмечает, что «высшие круги казачества в конце XVIII века добились кооптации в дворянство империи и тем самым теоретически создали предпосылки для восхождения на первую ступень» сословной пирамиды¹.
Однако в связи с этим возникает вопрос: каким всё же был механизм «кооптации в дворянство империи» для малороссийской старшины и как она добивалась этой кооптации? Сам Каппелер лишь даёт ссылку на монографию, опубликованную в Кембридже в 1988 году (издана на Украине в 1996 году), одного из ключевых специалистов XX века по истории Украины — З.Е. Когута (Russian Сentralism and Ukrainian Autonomy: Imperial Absorption of the Hetmanate, 1760s–1830s). Работа была подготовлена на основе диссертации автора The Abolition of Ukrainian Autonomy 1763–1786 (1975 год), написанной под руководством известного специалиста по истории Российской империи и СССР А. Рибера.
Значение книги З.Е. Когута для историографии русско-украинских отношений имперского периода сложно переоценить: до настоящего времени она остаётся едва ли не единственным монографическим исследованием по заявленной теме. В своём исследовании автор делает акцент на интеграцию и ассимиляцию Гетманской Украины, проводимые административными методами Екатериной II, вдохновлённой идеями камерализма, Просвещением и концепцией хорошо организованного полицейского государства.

В результате административного натиска империи малороссийская элита была вынуждена либо принять ассимиляцию и, более того, стать её активным проводником, либо пассивно и достаточно скрытно противиться этому, выражая своё недовольство в идейной сфере.

Когут фиксирует, что малороссийскую шляхту, в которую преобразовалась старшина во второй половине XVIII века, в 1783–1785 годах уравняли с великороссийским дворянством.
Однако при этом он отмечает, что затем тысячи патентов на дворянство для потомков малороссийской старшины были аннулированы. При этом Когут, описывая Гетманскую Украину накануне этих преобразований Екатерины II, утверждает, что гетманство К.Г. Разумовского (1750–1764) «принесло в Гетманщину дух независимости и сопротивления… Вера украинской элиты в будущее Гетманщины проявилась в возрождении украинских автономистских настроений». В то же время, согласно историку, российское правительство в царствование Елизаветы Петровны (1741–1761) отказывалось признавать казацкую элиту Гетманской Украины, которая в это время стала позиционировать себя шляхтой, равной по статусу великороссийскому дворянству². Получается, что светская элита Гетманской Украины во второй половине XVIII века постоянно сталкивалась с административными принуждениями — актуальными ли, потенциальными ли — со стороны имперской власти, и в итоге мощь империи оказалась основой успешной интеграции.
В этой схеме игнорируется неформальная сторона отношений между казацкой элитой Гетманской Украины и правящей элитой России.

Конечно, действия, совершаемые от имени государства, наиболее заметны благодаря их фиксации в государственном же делопроизводстве. Однако историю взаимодействия людей нельзя свести только к формализированным процедурам.

Особенно когда речь идёт о Российской империи XVIII столетия, раннемодерном государстве с достаточно слабой бюрократизацией и большой ролью наследственных привилегированных элит. Соответственно, авторы настоящей работы попытаются показать, что важным условием для успешного процесса интеграции стала не столько целенаправленная политика российского правительства, основанная на административном принуждении, сколько неформальные отношения между российской правящей элитой и старшиной Гетманской Украины, своеобразным символом которых стало появление в 1801 году русско-украинской дворянской фамилии Муравьёв-Апостол.

Межэлитарные отношения

Поступок Мазепы, чреватый военно-политической катастрофой для России, добавил подозрительности по отношению к казацкой элите как нелояльной российскому престолу.

В письме от 17 февраля 1710 года канцлеру Г.И. Головкину он предлагал с целью ослабления нового гетмана И.И. Скоропадского продвигать на должности в Гетманской Украине не тех, кому покровительствовал гетман, а тех, кто «хотя малую службу к государю показали»⁴.

В 1712–1713 годах царский агент в Лондоне Ф.С. Салтыков подготовил проект для Петра I, включавший раздел «О содержании Украйны Черкасской». Опираясь на английский опыт управления Ирландией, Уэльсом и Шотландией, Салтыков предлагал в украинской политике сделать акцент на ограничение влияния гетмана и на формирование лояльной казацкой элиты. Правда, вместо политики divide et impera он продвигал идею «смешения» двух народов на уровне элиты. Предполагалось для охраны гетмана создать своеобразную гвардию — кавалерийскую роту из неженатых великороссийских дворян. Затем этих дворян следовало продвигать на освободившиеся казацкие должности («умершие места») и женить на дочерях казацкой элиты⁵.
Ф.С. Салтыков, как и Д.М. Голицын, не выдвигал идей ликвидации местного правового и административного своеобразия региона. Для них ключевой проблемой были не особые порядки Гетманской Украины, а лояльность малороссийской старшины. Решение этой задачи они видели прежде всего на уровне неформальных межэлитарных отношений.
Сам Пётр I первоначально пошёл по пути усиления административного контроля над Гетманской Украиной: с 1709 года при гетмане появились царские резиденты, долженствующие следить за ним и казацкой элитой, с 1715 года был введён новый порядок назначений полковников, предполагавший утверждение кандидатур российским правительством. В 1722 году была учреждена Малороссийская коллегия с надзорными функциями, а после смерти в том же году гетмана И.И. Скоропадского институт гетманства был фактически упразднён.

С одной стороны, формирование здесь вотчинной империи Меншикова привело к тому, что в число его администраторов стали интегрироваться представители мелкой старшины (например, родоначальник будущего графского рода А. Гудович). С другой стороны, за неформальным покровительством к Меншикову обращаются многие старшины, включая нового гетмана Скоропадского.

Одни в фаворите видели защитника от царского гнева, другие пользовались случаем, чтобы получить желаемую должность и/или землевладения, защиту от недоброжелателей. Всё это ведёт к тому, что Меншиков в какой-то момент оказывается едва ли не главным неформальным покровителем малороссийской старшины⁷.

Благодаря такому покровительству у казацкой элиты Гетманской Украины появлялась возможность интеграции в состав российской правящей элиты через придворную/военную службу. Здесь следует упомянуть престарелого миргородского полковника Д.П. Апостола, который стал для Меншикова важным информатором в регионе. Через него светлейший князь узнавал о многих событиях внутри Гетманской Украины и на её границах. В их взаимоотношениях важную роль играл сын полковника Пётр. По инициативе своего отца П.Д. Апостол оказался в услужении Меншикова: у сына казацкого полковника появилась возможность оказаться в почётной компании при дворе «великого монарха». При Меншикове П.Д. Апостол находился вплоть до своего назначения в 1726 году лубенским полковником.

Уже в 1727 году Меншиков, находясь в зените своего влияния при малолетнем Петре II, добился реставрации гетманства и избрания гетманом престарелого Апостола. Можно только гадать, как пошла бы интеграция казацкой элиты, если бы не падение Меншикова в сентябре 1727 года... С арестом и ссылкой некогда всесильного временщика рассыпалась его украинская клиентела и закрылся перспективный канал продвижения для старшинских детей при дворе.
Другой вариант интеграции казацкой элиты — через брачные связи — был связан с семейством Толстых. Начало формированию неформальных отношений малороссийской старшины и Толстых было положено в 1718 году свадьбой сына петровского приближённого графа П.А. Толстого Петра и дочери гетмана Скоропадского Ульяны. За этим событием в 1719 году последовало назначение П.П. Толстого в Гетманскую Украину на должность нежинского полковника. Как следует из переписки П.А. Толстого со своим сыном, новый нежинский полковник рассматривался в качестве остерегателя интересов российского царя во взаимоотношениях с казацкой верхушкой: «А что пишешь, как тебе поступать с генеральною старшиною, и тебе надлежит с ними поступать ласково и за свои прихоти с ними не сорится, а за интерес государев говорить зело смело и  отнюдь в том не уступать».
Примечательно, что эти проблемы П.А. Толстой собирался решать в тесном взаимодействии с тем же гетманом Скоропадским. Кроме того, П.П. Толстой нередко выступал своеобразным посредником между украинской старшиной и важными великороссиянами в столице и регионе⁸.
Благодаря этому брачному союзу у гетмана Скоропадского и его родни появился другой серьёзный покровитель в окружении Петра I. Именно это обусловило то, что гетман вышел из орбиты влияния А.Д. Меншикова, а П.А. Толстой, защищая интересы своей новой малороссийской родни, фактически вступил в конфликт со светлейшим князем. В брачном союзе П.П. Толстого и У.И. Скоропадской создавались условия для появления той самой «смешанной» элиты и, возможно, для новых принципов управления регионом, о которых рассуждал Ф.С. Салтыков. Однако этот брачный союз не стал толчком к расширению подобных практик. Конфликт с Меншиковым в итоге привёл к аресту П.А. Толстого в 1727 году и отстранению от должности нежинского полковника его сына, который умрёт в 1728-м. Вместе с этим пресеклось и влияние Толстых в Гетманской Украине.

Формализация контроля

Стремительное разрушение малороссийских клиентел Меншикова и Толстых привело к сворачиванию неформальных контактов между элитой Гетманской Украины и императорским двором. Правда, гетман Д.П. Апостол после падения А.Д. Меншикова всё же попытался найти новые возможности для развития неформальных контактов в столице. Большие надежды возлагались на гетманского внука Павла Ивановича Апостола (умер в 1742 году). Примерно с 1732 года он находился в Санкт-Петербурге для обучения и прохождения военной службы в Преображенском полку. Способности и таланты молодого человека высоко оценивали корреспонденты гетмана и заверяли последнего в своей готовности помогать и поддерживать родственника. Однако это были чиновники среднего звена, не принимавшие ключевых решений от имени государства, — прокурор Юстиц-коллегии В.И. Сабуров, президент Юстиц-коллегии князь И.А. Щербатов, лейб-гвардии капитан-лейтенант И. Касагов…

Более влиятельные персоны были рады принимать украинских гостей и их подарки, но за этикетными знаками внимания не стояла заинтересованность в выстраивании неформальных связей с украинской казацкой элитой⁹.

Вместо этого чаша весов качнулась в сторону формализации контроля над Гетманской Украиной. Как результат, в 1734 году, после смерти Д.П. Апостола, не происходит выборов нового гетмана. Вместо этого создаётся Правление гетманского уряда — коллективный орган управления из трёх великороссийских чиновников, один из которых получал первенствующее положение и фактически руководил Правлением, и трёх представителей малороссийской старшины.
Конечно, в столице задумывались не только о методах административного контроля над Гетманской Украиной. От имени императрицы Анны Иоанновны 31 января 1734 года руководителю Правления гетманского уряда князю А.И. Шаховскому было дано два указа. Согласно первому, ему следовало следить за судьями из великороссиян, заседавшими в Генеральном войсковом суде. Если он признает их недостойными, то ему надлежало выбрать других, чтобы от несправедливых судей не было «народу озлобления и обид и дабы оной малороссийской народ правосудием тех великоросийских судей был доволен и приобыкал к великоросийскому правлению». Другим указом ему поручалось «секретно» способствовать бракам малороссиян и великороссиян, «приводить в свойство с великоросийскими, и сие содержать секретно»¹⁰.
Кроме того, в Кабинете министров в 1737 году от князя И.Ф. Барятинского, сменившего Шаховского, было получено «доношение» о том, что некоторые малороссияне просили по манифесту от 31 декабря 1736 года разрешить одного из сыновей «оставлять для смотрения деревень и экономии в домех».

Этот манифест был адресован великороссийскому дворянству и не распространялся на казачество Гетманщины. Однако кабинет-министры граф А.И. Остерман и князь А.М. Черкасский написали, что «таких малороссиян» следует «к тому их приводить и наклонять искусным порядком, чтоб они сами о том просили, и сие содержать в крайнейшем секрете, чтоб они не дознались, что их ко исполнению российских регулов и указов по малу привлекают»¹¹. Эти распоряжения не возымели какого-либо значимого эффекта. По крайней мере, пока неизвестны те брачные пары, которые возникли благодаря Шаховскому, равно как нет данных о тайной агитации Барятинского.
Показательно: когда в 1740 году генеральный подскарбий (пост, соответствующий казначею. — Ред.) А.М. Маркевич вышел в отставку, руководивший Правлением гетманского уряда И.А. Шипов предложил дать ему чин статского советника, чтобы малороссийская старшина более ревностно служила императрице. Маркевич же обратился к А.И. Остерману с просьбой назначить новым генеральным подскарбием своего сына. Однако обе просьбы в столице были проигнорированы, и Маркевич только получил при отставке чин «по тамошнему малороссийскому обыкновению»¹².

В столице были бы довольны, если бы малороссияне вступали в браки с великороссиянами, проявляли интерес к общеимперскому праву и относились положительно к администраторам из великороссиян. В то же время правительство устраивала сложившаяся система административного контроля над Гетманской Украиной, ему было достаточно, что казацкая элита несла службу в своём регионе.

Как результат, в столице не собирались предпринимать решительных шагов, направленных на интеграцию малороссийской старшины в состав российской правящей элиты, полагая, что для поддержания лояльности в регионе достаточно не делать «озлобления и обид», а в остальном надо действовать «по малу» и «тайно». Важно, что всё это должно было осуществляться через формальные механизмы. Соответственно, тот же Остерман не желал налаживать неформальные отношения с малороссийской старшиной, хотя и мог заполучить в свои клиенты распорядителя малороссийских финансов...

Пути административного роста

Воцарение в конце 1741 года Елизаветы Петровны привело к серьёзным изменениям в столичной элите. Придя к власти в результате дворцового переворота, императрица лишила должностей нелояльных ей сановников, включая А.И. Остермана. И начала окружать себя преданными ей людьми. С одной стороны, это были старые слуги её отца. С другой, это были её родственники, а также представители незнатных семейств (Воронцовы, Шуваловы, Разумовские), служивших в 1730-х при дворе цесаревны Елизаветы Петровны.

Для малороссийской политики принципиальное значение получил фавор сына украинского казака Алексея Григорьевича Разумовского, официально с 1742 года бывшего обер-егермейстером, а неофициально — «ночным императором», тайным мужем Елизаветы Петровны. Он оказался весьма благорасположен к своей украинской родне. Его младший брат Кирилл, привезённый в 1742 году ко двору, в 1746-м стал президентом Санкт-Петербургской академии наук, а в 1748-м — подполковником гвардейского Измайловского полка (его брат Алексей в том году стал подполковником Конногвардейского полка). Более того, за Кирилла в 1746 году выдали замуж родственницу императрицы Е.И. Нарышкину¹³.

Родственники братьев Разумовских — Разумовские, Будлянские, Дараганы, Демешко и Закревские, имевшие также казацкое происхождение, получили возможность для укрепления своего социального статуса как в Гетманской Украине, так и при дворе императрицы.

Племянница братьев Разумовских А.Д. Разумовская в 1744 году стала фрейлиной Елизаветы Петровны, а в 1747-м — супругой сына канцлера, графа А.П. Бестужева-Рюмина, Андрея.
Двоюродный племянник братьев Разумовских П.И. Разумовский в 1753 году стал нежинским полковником, а в 1754-м женился на дочери переяславского полковника С.И. Сулимы Пелагее. Брат П.И. Разумовского Василий, выпускник Сухопутного шляхетного кадетского корпуса, в 1755 году был пожалован в гадяцкие полковники. Женат он был на графине А.Ф. Апраксиной. Двоюродная сестра А.Г. Разумовского К.Г. Демешко в 1746 году вышла замуж за сына покойного полтавского полковника В.В. Кочубея Семёна, который в том же году стал нежинским полковником, а в 1751-м получил высокий уряд (должность) генерального обозного. Сын сестры А.Г. Разумовского Агафьи М.В. Будлянский в 1751 году стал камер-юнкером, а в 1758-м — камергером при великом князе Петре Фёдоровиче, который по восшествии на престол пожаловал его генерал-майором. Он женился на дочери генерального есаула П.В. Валькевича Софье. Сестра же М.В. Будлянского Марина в 1761 году стала женой сына лубенского полковника П.Д. Апостола и внука гетмана Д.П. Апостола Данилы, который в 1762 году будет назначен генеральным хорунжим. В 1761 году сестра Данилы Елена была помолвлена с комендантом крепости св. Елизаветы бригадиром М.А. Муравьёвым, свадьба состоялась в 1762 году.

Их сестра Ефросинья в 1761 году вышла замуж за сына покойного генерального подскарбия М.В. Скоропадского Якова, который ещё в 1752 году был принят на службу в Кирасирский полк, шефом которого был наследник престола великий князь Пётр Фёдорович.

А.Г. Разумовский оказывал покровительство не только своим родственникам, но и малороссийской старшине в целом, которая стала называть его уже в 1742 году «нашим патриотом»¹⁴.

Как констатирует И.И. Федюкин, «в конце 1740-х и особенно в 1750-х корпус всё чаще привлекает представителей левобережного шляхетства», то есть детей малороссийской старшины¹⁵.
Сын Н.Д. Ханенко Василий в 1752 году стал флигель-адъютантом при великом князе Петре Фёдоровиче, а в 1757-м такую должность при наследнике престола получил сын В.А. Гудовича Андрей. Младший же брат Андрея Иван в 1760 году стал флигель-адъютантом генерала-фельдцейхмейстера П.И. Шувалова. Дальнейшая карьера братьев Гудовичей оказалась весьма примечательной. После восшествия на престол Пётр III в 1761 году произвёл Андрея, который считался его любимцем, в генерал-адъютанты. После свержения императора А.В. Гудович отказался продолжать службу и ушёл в отставку. Павел I, ценя его верность покойному отцу, произвёл Гудовича в 1796 году в генерал-аншефы. И.В. Гудович при Петре III стал генерал-адъютантом дяди императора принца Георга. Продолжив службу при Екатерине II, он сделал успешную военную карьеру, став одним из покорителей Кавказа. Павел I возвёл его в графское достоинство, а при Александре I он получил чин генерал-фельдмаршала и в 1809–1812 годах был главнокомандующим в Москве.

«…без значимых потрясений»

Отметим, что именно в 1740–1750-е годы старшина Гетманской Украины активно позиционировала себя в качестве малороссийской шляхты, фактически порывая со своим недавним казацким прошлым, выстраивая сомнительные генеалогии и возводя своё происхождение прежде всего к православному шляхетству Польско-Литовского государства. Факт, что старшинских отпрысков без каких-либо дополнительных процедур нобилитации стали брать в придворную службу и принимать в Сухопутный шляхетный кадетский корпус, свидетельствовал, что в целом столичная элита была согласна с подобными претензиями на дворянство.

Неудивительно, что в 1763 году большинство членов Комиссии о вольности дворянской поддержали идею равенства малороссийского шляхетства и российского дворянства, рассматривая уравнение их прав как шаг по слиянию «в один корпус народа подданного во всей империи российским монархам»¹⁶.

В 1763 году К.Г. Разумовский без санкции императрицы Екатерины II, приходу к власти которой в 1762 году активно способствовал, попытался организовать в Малороссии подписание прошения о передаче гетманского чина по наследству в семье Разумовских. Однако эта попытка провалилась, его не поддержала значительная часть генеральной старшины. Екатерина II, недовольная таким самоуправством, пользуясь ситуацией, ликвидировала в 1764 году гетманство и приступила к постепенному упразднению автономных порядков Гетманской Украины, управление которой было передано учреждённой Малороссийской коллегии во главе с графом П.А. Румянцевым.

Как отмечал дореволюционный историк И.В. Теличенко, «малороссийское шляхетство находило основательные причины беспокоиться за целость своих прав и привилегий», ибо Румянцев «слишком тёмными красками обрисовал состояние управляемого им края, ответственность за которое во многом без сомнения лежала на шляхетстве, так как оно, в роли землевладельцев и козацкой администрации, имело самое видное значение в своём отечестве и практически им заправляло»¹⁷. Опасения оказались напрасными. Румянцев, исполняя в 1767 году повеление Екатерины II о направлении в Шляхетный кадетский корпус и Смольный институт благородных девиц «из Малороссийских лучших фамилий детей обоего пола», отправил старшинских детей, констатировав, что «многие из них о дворянстве своём не имеют у себя доказательств». Для Румянцева это не было основанием не считать их благородными. Он заявлял, что их предки, будучи «от Польскаго Шляхетства», не смогли «в  прежнее время глубокой здесь простоты» сохранить «доказательств своего происхождения»¹⁸.

Таким образом, интеграция старшины Гетманской Украины в состав российской правящей элиты в XVIII веке активно началась прежде всего по линии неформальных отношений, меж тем историки, увлёкшись административной историей, этого не замечали.

Важно, что это не стало результатом целенаправленной политики, даже при том, что в верхах задумывались, к примеру, о развитии брачных связей между великороссиянами и малороссиянами.
В петровское время благодаря князю А.Д. Меншикову и графу П.А. Толстому были предприняты значимые практические шаги на неформальном уровне, однако настоящий прорыв в итоге случился только в середине XVIII столетия, когда фаворит Елизаветы Петровны А.Г. Разумовский со своей многочисленной украинской роднёй успешно выполнил задачу породнения малороссийской старшины и российского дворянства. При этом благодаря фавору Разумовского казацкой элиты Гетманской Украины, находившейся в процессе превращения в малороссийскую шляхту, открылось в столице окно карьерных возможностей, связанных с образованием и службой.
Не стоит забывать и о роли окружения Елизаветы Петровны. Те же Воронцовы и Шуваловы, будучи незнатными дворянами, едва ли могли позволить себе родословную спесь московского боярства и, похоже, спокойно относились к «благородству» малороссийской казацкой элиты. Как результат, для её представителей, принимавшихся в столице при содействии Разумовских в качестве малороссийских шляхтичей, с середины XVIII века открылась перспектива влиться в состав российского дворянства и начать пользоваться его карьерными возможностями и преимуществами, а также превратиться из региональной элиты в настоящих строителей империи.
Часть старшины не преминула воспользоваться такой возможностью, что вкупе с культурными процессами того времени²⁰ работало на её отказ от особой казацкой идентичности, жёстко связанной с автономным статусом Гетманской Украины, в пользу идентичности общеимперской, в рамках которой «малороссийскость» оказывалась лишь её региональной разновидностью. Это привело к успешной интеграции малороссийской старшины в состав российского дворянства во второй половине XVIII столетия, а также способствовало ликвидации автономии Гетманской Украины без каких-либо значимых потрясений.